Муос

На вид Батуре было лет сорок. Он, как специалист и руководитель, пользовался правом долгожительства. Может быть, он был моложе, но его старили борода, лысина и красные от недосыпания глаза.

Было заметно, что командир рад встрече и вместе с тем чем-то озабочен. Он сразу же вышел из-за стола и поздоровался с гостями, долго тряся руку каждого в своих костлявых ладонях. При этом Батура не подал виду, что его смущает маска Дехтера, – видимо, был уже об этом предупрежден своими.

– Извините за тот прием, который вам оказали в верхнем лагере. У нас тут, знаете ли, очень неспокойно в Муосе, приходится быть начеку… – При этих словах по лицу Батуры пробежала тень, но потом он оживился и снова заговорил. – Что это я?.. Лёнька, а ну-ка сообрази нам с москвичами! «Брестской» бутылочку достань…

В дверь вошел Лёнька – пацан лет четырнадцати, видимо выполнявший роль адъютанта командира, и с недовольным лицом безапелляционно заявил:

– Дядька Кирилл, там всего три осталось. Сами ж говорили, на День Объединения Муоса поберечь…

– Да, мать твою, я кому говорю, неси! До объединения Муоса можем не дожить. А тут такие гости!

Пока они разговаривали, недовольный Лёнька куда-то сходил и принес довоенную бутылку водки, а также доску, на которой было аккуратно порезано соленое сало с прослойкой и стояла миска с дымящейся вареной картошкой.

Паренек нарочно громко стукнул бутылкой по столу и шваркнул доской, от чего одна картофелина вывалилась из миски, развернулся и пошел на выход. Батура что-то хотел рявкнуть ему в спину, потом махнул рукой, достал три походных стаканчика, разлил и кратко сказал:

– За встречу…

Выпили, закусили, потом почти молча выпили еще по одной.

Водка была неплохой, хотя градус за время хранения потеряла. Дехтеру и Расанову в Московском метро такую пить не доводилось. И уж точно она не шла ни в какое сравнение с той гадостью, которой их угощали накануне. Приятное тепло разлилось по телу.

Командир, посчитав, что необходимый минимум гостеприимства оказан, кашлянул и заговорил по делу:

– Я в курсе, кто вы такие и каким образом к нам добрались. Поэтому докучать вам с расспросами не стану. Мои тут провели свое расследование и подтверждают вашу информацию. Я хотел бы услышать поподробнее о ваших целях и ближайших планах…. Если вы не против…

Расанов, решив, что в данной ситуации вопрос относится больше к нему, взял инициативу в свои руки:

– Московское метро заинтересовано в установлении контактов с другими убежищами, так как это могло бы способствовать нашему общему выживанию, а в будущем явилось бы основой восстановления цивилизации. Кроме того, это большая эмоциональная поддержка метрожителям – знать, что мы остались не одни в мире. Нашим правительством перед отрядом поставлена задача найти авторов сообщения, установить радиоконтакт между Москвой и Минском и, по возможности, оказать помощь в устранении угрожающей вам опасности. Для начала нам бы хотелось знать, какая станция является инициатором радиосигнала.

Батура слушал все это, опустив глаза и нервно постукивая пальцами по столу. Потом он устало сказал:

– В настоящее время я один из девяти долгожителей в лагере. Все мы получали образование в Университете Центра. В общих чертах я представляю, что такое радиосвязь, но ни разу не видел здесь радиоприемника. На мой взгляд, единственное место, где может быть что-то подобное, – это Центр, и вам надо туда. Что касается угроз, то самой близкой для нашего лагеря являются лес и лесники. Но, к сожалению, это далеко не единственная и даже не самая страшная опасность. Голод, эпидемии, мутировавшие звери, американцы, дикие диггеры и, наконец, ленточники. Мы окружены опасностями со всех сторон, и кольцо постепенно сужается. Иногда мне кажется, мы здесь в зыбком пузыре, который вот-вот лопнет… – Батура грустно улыбнулся, разлил еще по полрюмки, кивнул собеседникам и махом выпил. – К счастью, за все метро я не в ответе. Мне бы с моим лагерем разобраться. А первая проблема моего лагеря – это все же лес с лесниками. Как мне доложили, вы прошли с боем от Партизанской. Кстати сказать, когда-то это была столичная станция наших лагерей. Восемь лет назад там человек шестьсот народу жило только в Нижнем лагере. Зажиточная была станция. В Верхний лагерь в тридцать уходили… Партизаны поставили мощные решетки со стороны леса и понадеялись на них. У решеток пост был всего из трех человек – чтобы обрубать ветки, которые через прутья лезли. Но однажды за ночь лес обмотал побегами решетку и вырвал ее вместе с фундаментом. Лесники кинулись в спящий лагерь. Их были тысячи. Около сотни детей и баб успели убежать. Я тогда с нашими отрядами выступил на помощь станции, но лес уже был в туннеле на полпути к нам. Со станции еще были слышны крики, а помочь мы ничем не могли. Пришлось срочно выставлять усиленный заслон у нас на входе.

Так вот мысль у меня – поквитаться с лесом. После того как вы прошлись по Партизанской и туннелю, лес и лесники не скоро силы восстановят. Надеюсь очистить туннель до Партизанской и саму станцию вернуть. Поможете?