Муос: Чистилище

Вера послушно отдала мечи, вытянув их из заплечных ножен. Увалень отошёл в сторону, и все остальные каторжане расступились. Вера прошла сквозь этот кишащий вшами и прочими насекомыми вонючий людской коридор, ненавидящий её и готовый в любой момент разорвать на куски. Теперь она поняла причину ударивших ей по носу запахов — в торце коридора горел костёр, над которым на разложенных кирпичах лежала решётка, а на ней жарились куски мяса. Можно было бы задаться вопросом, откуда на каторге мясо, если бы рядом с чаном не стояла внушительная колода, на которой раньше надсмотрщики забивали и разбивали оковы заключённых. Колода была вся залита кровью, тут и там с шершавой боковой поверхности колоды свисали пучки волос разного цвета — это были человеческие волосы. И в подтверждение своей догадки она увидела за колодой несколько человеческих черепов, почерневших от огня и с отрубленными черепными коробками, из которых местные людоеды подоставали себе на трапезу мозги.

— Перекусите с нами? — ухмыльнулся одноглазый.

Вера повернулась и уставилась на него. Если бы у неё не было цели, с которой она сюда пришла, она бы воспользовалась полномочиями следователя, тут же бы вынесла приговор, не заботясь о его формулировках, и немедля привела б его в исполнение. Но увалень решил, что его предложение привело в недоумение следователя, и гадко хохотнул, открыв свой беззубый рот. Прочие людоеды словно по команде начали громко смеяться, и это был нечеловеческий смех: так, очевидно, смеются демоны или мёртвые.

— Я пришла за Вячеславом Максимовичем.

— Худая и мелкая… Маловато в ней будет, но зато свежее… — словно не слыша Веру, приценивался увалень.

— Да-да… Свежая… Хорошая… — одобрительно закивали головами остальные каннибалы.

Между ног стоявших возле неё людей к ней подползла женщина и подняла голову. Вера узнала в ней делопроизводителя, ту, которая записывала её в журнал. К страданиям, отпечатавшимся на лице этой несчастной, добивалась какая-то печаль, стыд, что ли, за происходящее здесь.

— Увалень, это — следователь. Я помню её. Это она увела отсюда половину надсмотрщиков, которые потом были убиты. Если бы не она, мы бы не за что не справились со всеми ими. А потом приходили следователи и искали её, значит она против Республики; она за нас. Не делай ей плохо.

На удивление, Увалень имел прозвище именно такое, какое пришло в голову Веры, как только она его увидела. Увалень схватил женщину за одежду, поднял к себе и уставился на неё единственным глазом. Потом неожиданно отбросил её в сторону и разочарованно произнёс:

— Хорошо! Отдадим ей Профессора…

— Отдадим… Профессора отдадим… — вторили толпившиеся здесь каторжане, хохоча и посвистывая.

Увалень направился в дальнюю часть коридора, в направлении карцера. Недоброе предчувствие охватило Веру. Вот камеры для неработающих инвалидов, на дверях которых по свежему было нацарапано: «Мясосклад № 1», «Мясосклад № 2», а вот и сам карцер. На трёх цепях висели искалеченные люди. Один был уже мёртв — немолодой мужчина в священнической рясе с обрубленными по самый пах ногами. Вторая женщина — она смотрела на Веру широко открытыми глазами, её губы тряслись, лицо ежесекундно перекашивали болезненные гримасы. Вера узнала её — это была сожительница старшего надсмотрщика, которую она видела в его квартире в свой последний приход на эту каторгу. Она была совершенно голой, груди и ягодицы у неё были вырезаны, но посыпаны каким-то порошком, очевидно, останавливающим кровотечение и не дающим развиться сепсису. Третий мужчина…

— Нет! — Вера вскрикнула, что вызвало сатанинский смех Увальня, а за ним и всех остальных людоедов.

В глазах у неё помутнело. Она шагнула вперёд в вырытую яму, отчего сапоги у неё провалились в зловонную жижу из крови, мочи, испражнений тех, кто висит и висел раньше над этой ямой. Обойдя первых двух подвешенных, она подошла к нему, словно надеясь, что вблизи она увидит не то, что видела на расстоянии.

У него не было ног ниже колен. Они были обрублены, а потом культи зашиты нитками и засыпаны всё тем же порошком.

— Вера? — он открыл глаза, попытался улыбнуться и снова провалился в забытьё.

— Ну что, забираешь его или лучше перекусим? Гы-гы, — снова спросил у неё Увалень, получавший удовольствие от происходящего. Его прихвостни опять загоготали, приводя Веру в бешенство.

— Отцепи его, — сквозь зубы процедила она таким тоном и с таким видом, что кое-кто из людоедов ступил шаг назад.

Скрестив на груди руки, Увалень дал команду, и тут же трое каннибалов обежали яму с двух сторон, положили поперёк доску, забежали на неё и ловко с помощью молотков разомкнули оковы. Они делали это явно не в первый и даже не в десятый раз.

— Забирай, — с ухмылкой кивнул Увалень на положенного возле ямы Вячеслава. — Я вас отпускаю.