Мур-мур, МЯУ!

— Ага, — Лика с неутихающим энтузиазмом принялась вновь добывать указанную цель из-под хлещущего хвостом питомца. Вскоре она весело потрясала добычей под негодующее мяуканье.

Спрыгнув на пол, Фима вдруг обрывисто пискнул от боли, крутнулся на месте, пытаясь дотянуться языком до бедра задней левой лапы и сильно прихрамывая скрылся за диваном, оставив пульт одиноко лежать на полу посреди зала.

— Не смешно получилось, плохой дубль, — убрав камеру от лица, Николай обернулся к супруге. Женщина виновато опустила взор долу. — Совсем не смешно…

— Пап, — Лика, глаза которой были на мокром месте, никак не могла выцарапать любимца из-за дивана.

— Доченька, не трогай Фиму, пусть он спокойно полежит.

— Пап, дядя Валера его пнул очень сильно, а вдруг там перелом?!

— Я вижу, малышка, что пнул, надеюсь, перелома нет. Со сломанной лапкой по дивану не больно-то попрыгаешь, но проверится надо. Собирайся, давай прокатимся до ветеринарки.

Пациентов в клинике почти не было, если не считать смешной окраски трёхцветной кошки, протяжно подвывающей на разные голоса в переноске и толстой таксы, смахивающей на длинную сардельку. Лениво развалившись поперёк коленей хозяйки, острохвостая собаченция подставляла уши и лоб под поглаживания. Вынув из барсетки ветеринарный паспорт, Николай записался на регистратуре, озвучив девушке за компьютером причину посещения.

— Ожидайте у третьего кабинета, вас пригласят, — принялась щёлкать по клавиатуре регистратор.

— Тихо, Фима, тихо, — Лика крепче прижала котёнка к себе. — Сейчас тебя посмотрит дяденька врач.

«Ё-о-о, не жми так! Ног-а-а-а! — закатил глаза, прижатый к груди кошачемордый попаданец».

С Айболитом ветеринара, прописавшегося в третьем кабинете, роднил только белый халат, остальное принадлежало борцу-вольнику: коренастая фигура, приплюснутый нос, толстая короткая шея, короткий ёжик чуть тронутых сединой волос и удивительно добрые глаза на широком лице с мягкой улыбкой, царящей на губах. Врач внушал доверие и людям, и животным. Да, доверие.

— Так, красавица, ставь своего друга сюда. Не бойся, я, в отличие от некоторых, не кусаюсь. Какой хороший мальчик. Ух, какой красавец… рассказывайте, папа, что у вас приключилось?

Николай коротко и по делу описал причину визита.

— Ясно, — нахмурился доктор, лёгкими движениями сосисочных пальцев пробегая по пострадавшему боку усатого пациента. — Давай, мальчик, ляжем на бочок. Красавица, придержи больного. Так, так… не надо на меня шипеть, я тебе ничего плохого не делаю. Понимаю, больно, что поделать. Терпи, котёнок — тигрой будешь! Вот и умница… так. Перелома и вывиха я не наблюдаю. Предлагаю сделать снимок. Папа, пройдёмте со мной в рентген-кабинет, а ты, солнце ясное, можешь подождать нас здесь. Не съедим мы твоего друга, да и фартука у нас на тебя нет.

Свинцовый фартук с потёртой коричневой клеёнкой поверху преобразил Николая в опытного мясника с городского рынка. Добавь в руки мясницкий топор и полное сходство обеспечено. Понятно, почему Лику не взяли с собой, она бы выхватила любимца из рук записного душегуба и пулей сбежала домой. От одного взгляда Николая верилось в детские страшилки про опыты в поликлиниках, о которых любил упоминать почтальон Печкин из Простоквашино. Сам Ефим на рентгеновском столике вёл себя образцово-показательно, позволив ветеринару уложить себя в необходимую позу.

— Придержите Фиме лапки и постарайтесь, чтобы он не дёргался, — кинул через плечо доктор, выбегая в соседнее помещение. — Готово. Пройдёмте в мой кабинет, посмотрим на экране, что у нас.

У «нас» оказался сильный ушиб, попранное чувство собственного достоинства и израсходованная половинка девятой жизни. Ничего страшного, в общем, но хулиганов к «хорошему мальчику» лучше не подпускать. Во избежание, так сказать.

— А это? — рассчитываясь на кассе, Николай стрельнул взглядом в сторону прозрачного бокса с несколькими мятыми купюрами невысокого достоинства.

— Это сбор на приют для бездомных животных. Его Владислав Иванович содержит на собственные средства и пожертвования, вы у него на приёме были, — ответила регистратор, она же кассир.

— Ясно, — тысячерублёвая купюра упала на дно бокса. — ещё раз спасибо Владиславу Ивановичу. Хорошего вам вечера, Анастасия, — разглядел Николай имя на бейджике девушки. — Ну, больной и здоровая, поехали домой?

— Поехали, — Лика смешно сморщила нос от лезущей в него шерсти с загривка котёнка.

— Мяу, — поддакнул Ефим. Что поделать, не любил он больницы даже с добрыми докторами.

Прижавшись носом к боковому стеклу заднего пассажирского сиденья и провожая взглядом здание ветеринарной клиники, Лика вдруг спросила:

— Пап, а можно, когда Фима поправится, я с ним гулять буду?

— Что? — притормозил у пешеходного перехода Николай.

— Мяу? — не удержал в себе Ефим, прильнув к дверце переноски.

— Ну, на улице. Пап, ведь можно Фиме шлейку с длинным поводком купить. Я видела, продаются такие для котиков и для хорьков. Мы с девочками, ну, с Катей и Лизой после танцев в зоомагазин заходили, когда маму ждали.