Читаем Муравечество полностью

Инго Кадлипп (Каддлипп?) начинает интриговать. Неужели этот обезображенный великан-отшельник окажется самым неуловимым из всех существ — гениальным режиссером-аутсайдером? Конечно, режиссеры-аутсайдеры попадались и раньше, но их — драгоценные единицы, потому что исторически затраты на съемки для отдельного человека кусались, а особенно для типичного аутсайдера, который обычно бедный, неграмотный и невероятно тупой от природы. Был, конечно, Марвин Эдвард Эдмундс, чье творчество прекрасно, но чья беспардонная некрофилическая педофилия лишает его права на заслуженное преклонение в сегодняшней культуре возмущения.

— Вы не педофил? — говорю я. — Просто спрашиваю.

Он не отвечает. Я принимаю это за «нет».

— Значит, вы снимали все задом наперед?

— В одной точке, что я называю переломной, год съемок совпал с годом, о котором я снимал. 1956-й. Президентом был Эйзенфлауэр.

— Эйзенхауэр.

— Флауэр. «Цветок». Я помню по той простой причине, что Айзен-мёо, японское божество, держит в одной из шести рук нераскрывшийся цветок лотоса. Айзен-Флауэр. Мнемонический прием.

— Это я знаю, — говорю я. — Я все знаю об Айзен-мёо. В Гарварде это была моя главная специальность. И все-таки — Эйзенхауэр. Но мой вопрос к вам, мой вопрос: откуда вы знали в 1926-м, как снять 2006 год?

— В первую очередь у меня есть небольшие экстрасенсорные способности, благодаря которым я вижу будущее. Неидеально, конечно. Но кое-какие таланты проявляются благодаря жизни отшельника. Изоляция пробуждает чуткость к силам вселенной, так можно увидеть будущее. Неидеально. Но с какой-то точностью. Возможно, моя уверенность в Эйзенфлауэре прицепилась от предсказаний — отчасти, но не совсем неправильных, — что президентом будет Эйзенфлауэр. Президент Да И. Т. Д. Эйзенфлауэр.

— Дуайт Д. Эйзенхауэр. Разве бывает имя И. Т. Д.?

— Я же их не называю, — говорит он. — Я просто предсказываю.

Мы глядим друг на друга с подозрением.

— Я бы хотел посмотреть ваш фильм дальше, — говорю я наконец.

— Еще минуту?

— Весь целиком, черт возьми, — говорю я.

Из коробок на потолке сыпется конфетти.

Глава 77

Теперь, после первого просмотра фильма, я направляюсь в «Уинн-Дикси» и закупаюсь продуктами и припасами еще на три месяца. Во второй раз я буду добуквенно следовать расписанию просмотра/перерывов от Инго. После этого возьму грузовик и перевезу весь этот талмуд в свою нью-йоркскую квартиру, где просмотрю в третий раз, но задом наперед. Потом разобью на эпизоды, проанализирую каждый элемент мизансцены. Только тогда, через полтора года, я покорю этот фильм. Я едва сдерживаю восторг. Уже хочется начать заново. Нужно начать заново.

Я тащу продукты наверх, только чтобы обнаружить обугленную и промокшую лестничную клетку. Дверь Инго пробили топором; квартира — обугленная скорлупа. Ничего не осталось. У меня падает челюсть, как и продукты. Рядом появляется управдом.

— Что стряслось? — спрашиваю я.

«Что тряс нос?» — пишет он в блокноте.

— Стряслось?

«С ряс лось?»

— Стряслось, стряслось, стряслось! — кричу я, хватая его за горло и сжимая.

«А, — пишет он. — Пожар».

— Это я и сам вижу. Почему?

«Пожарный, — пишет он, — рассказал, что причиной могло быть спонтанное возгорание изобилия микроцеллюлозной пленки по причине сегодняшней аномальной жары и того, что у Инго отключили электричество, так что не работал кондиционер».

— Он все это рассказал?

«Да».

— И ты понял?

«Что?»

— Ты понял?

«Да».

— С первого раза?

«Что?»

Перейти на страницу:

Все книги серии Vol.

Старик путешествует
Старик путешествует

«Что в книге? Я собрал вместе куски пейзажей, ситуации, случившиеся со мной в последнее время, всплывшие из хаоса воспоминания, и вот швыряю вам, мои наследники (а это кто угодно: зэки, работяги, иностранцы, гулящие девки, солдаты, полицейские, революционеры), я швыряю вам результаты». — Эдуард Лимонов. «Старик путешествует» — последняя книга, написанная Эдуардом Лимоновым. По словам автора в ее основе «яркие вспышки сознания», освещающие его детство, годы в Париже и Нью-Йорке, недавние поездки в Италию, Францию, Испанию, Монголию, Абхазию и другие страны. Книга публикуется в авторской редакции. Орфография приведена в соответствие с современными нормами русского языка. Снимок на обложке сделан фотоавтоматом для шенгенской визы в январе 2020 года, подпись — Эдуарда Лимонова.

Эдуард Вениаминович Лимонов

Проза
Ночь, когда мы исчезли
Ночь, когда мы исчезли

Война застает врасплох. Заставляет бежать, ломать привычную жизнь, задаваться вопросами «Кто я?» и «Где моя родина?». Герои романа Николая В. Кононова не могут однозначно ответить на них — это перемещённые лица, апатриды, эмигранты, двойные агенты, действовавшие между Первой и Второй мировыми войнами. Истории анархиста, водившего за нос гитлеровскую разведку, молодой учительницы, ищущей Бога и себя во время оккупации, и отягощённого злом учёного, бежавшего от большевиков за границу, рассказаны их потомками, которые в наши дни оказались в схожем положении. Кононов дает возможность взглянуть на безумие последнего столетия глазами тех, кто вопреки всему старался выжить, сохранить человечность и защитить свои идеи.

Николай Викторович Кононов

Проза / Современная русская и зарубежная проза / Современная проза

Похожие книги

Аламут (ЛП)
Аламут (ЛП)

"При самом близоруком прочтении "Аламута", - пишет переводчик Майкл Биггинс в своем послесловии к этому изданию, - могут укрепиться некоторые стереотипные представления о Ближнем Востоке как об исключительном доме фанатиков и беспрекословных фундаменталистов... Но внимательные читатели должны уходить от "Аламута" совсем с другим ощущением".   Публикуя эту книгу, мы стремимся разрушить ненавистные стереотипы, а не укрепить их. Что мы отмечаем в "Аламуте", так это то, как автор показывает, что любой идеологией может манипулировать харизматичный лидер и превращать индивидуальные убеждения в фанатизм. Аламут можно рассматривать как аргумент против систем верований, которые лишают человека способности действовать и мыслить нравственно. Основные выводы из истории Хасана ибн Саббаха заключаются не в том, что ислам или религия по своей сути предрасполагают к терроризму, а в том, что любая идеология, будь то религиозная, националистическая или иная, может быть использована в драматических и опасных целях. Действительно, "Аламут" был написан в ответ на европейский политический климат 1938 года, когда на континенте набирали силу тоталитарные силы.   Мы надеемся, что мысли, убеждения и мотивы этих персонажей не воспринимаются как представление ислама или как доказательство того, что ислам потворствует насилию или террористам-самоубийцам. Доктрины, представленные в этой книге, включая высший девиз исмаилитов "Ничто не истинно, все дозволено", не соответствуют убеждениям большинства мусульман на протяжении веков, а скорее относительно небольшой секты.   Именно в таком духе мы предлагаем вам наше издание этой книги. Мы надеемся, что вы прочтете и оцените ее по достоинству.    

Владимир Бартол

Проза / Историческая проза
Заберу тебя себе
Заберу тебя себе

— Раздевайся. Хочу посмотреть, как ты это делаешь для меня, — произносит полушепотом. Таким чарующим, что отказать мужчине просто невозможно.И я не отказываю, хотя, честно говоря, надеялась, что мой избранник всё сделает сам. Но увы. Он будто поставил себе цель — максимально усложнить мне и без того непростую ночь.Мы с ним из разных миров. Видим друг друга в первый и последний раз в жизни. Я для него просто девушка на ночь. Он для меня — единственное спасение от мерзких планов моего отца на моё будущее.Так я думала, когда покидала ночной клуб с незнакомцем. Однако я и представить не могла, что после всего одной ночи он украдёт моё сердце и заберёт меня себе.Вторая книга — «Подчиню тебя себе» — в работе.

Дарья Белова , Инна Разина , Мэри Влад , Олли Серж , Тори Майрон

Современные любовные романы / Эротическая литература / Проза / Современная проза / Романы
Николай II
Николай II

«Я начал читать… Это был шок: вся чудовищная ночь 17 июля, расстрел, двухдневная возня с трупами были обстоятельно и бесстрастно изложены… Апокалипсис, записанный очевидцем! Документ не был подписан, но одна из машинописных копий была выправлена от руки. И в конце документа (также от руки) был приписан страшный адрес – место могилы, где после расстрела были тайно захоронены трупы Царской Семьи…»Уникальное художественно-историческое исследование жизни последнего русского царя основано на редких, ранее не публиковавшихся архивных документах. В книгу вошли отрывки из дневников Николая и членов его семьи, переписка царя и царицы, доклады министров и военачальников, дипломатическая почта и донесения разведки. Последние месяцы жизни царской семьи и обстоятельства ее гибели расписаны по дням, а ночь убийства – почти поминутно. Досконально прослежены судьбы участников трагедии: родственников царя, его свиты, тех, кто отдал приказ об убийстве, и непосредственных исполнителей.

А Ф Кони , Марк Ферро , Сергей Львович Фирсов , Эдвард Радзинский , Эдвард Станиславович Радзинский , Элизабет Хереш

Биографии и Мемуары / Публицистика / История / Проза / Историческая проза