Муравьи

Отрывок из разговора: Отрывок из первого разговора с firmica rufа, каста — солдат.

Человек: Вы меня воспринимаете?

Муравей: Кррррррр.

Человек: Я передаю, вы получаете мое послание?

Муравей: Крррррррррррррррр. На помощь.

(N. B. : настройка изменена. В частности, сообщения были слишком интенсивными, они удушали собеседника. Мощность подачи надо перенести на деление 1. Мощность приема, наоборот, переносится на деление 10, чтобы не потерять ни единой молекулы. )

Человек: Вы меня воспринимаете?

Муравей: Бугу.

Человек: Я передаю, вы меня слышите?

Муравей: Згугну. На помощь. Я заточен.

Отрывок из третьего разговора.

(N. B. : словарный запас на этот раз достиг восьмидесяти слов. Мощность подачи снова слишком интенсивна. Новая подстройка, мощность подачи перенесена на деление 0. )

Муравей: Что?

Человек: Что вы говорите?

Муравей: Я ничего не понимаю. На помощь!

Человек: Говорите медленнее!

Муравей: Вы передаете слишком громко! Мои усики перегружены. На помощь! Я заточен.

Человек: Так лучше?

Муравей: Нет, вы что, не умеете разговаривать?

Человек: Как сказать…

Муравей: Вы кто?

Человек: Я — большое животное. Меня зовут ЭДМОН. Я — ЧЕЛОВЕК.

Муравей: Что вы говорите? Я ничего не понимаю. На помощь! Помогите! Я заточен!

(N. B. : в результате этого диалога собеседник умер в последующие пять секунд. Сообщения были токсичны? Он испугался?)

Джонатан прервал чтение.

— Как вы видите, это непросто! Для того чтобы говорить, недостаточно создать словарь. Кроме того, язык муравьев не такой, как наш. Воспринимаются не только сами сообщения, воспринимается информация со всех других одиннадцати усиковых сегментов. Это и идентификация личности индивидуума, и род его занятий, и особенности психики… что-то вроде общего портрета, необходимого для хорошего взаимопонимания. Поэтому Эдмон оставил опыты. Читаю вам его записи.

«Какой же я дурак! Какой же я дурак!

Даже если бы пришельцы с других планет существовали, мы бы не смогли войти с ними в контакт. Несомненно, у нас разные базовые понятия. Мы бы протянули им руку, а быть может, это для них означает угрозу.

Мы не можем понять даже японцев с их ритуальным самоубийством и индийцев с их кастами. Мы среди людей друг друга не понимаем… Как я мог так возомнить о себе, что надеялся понять муравьев!»

У № 801 остается лишь часть брюшка. Пусть он сумел вовремя убить ломешузу, но битва с воинами со скальным запахом чертовски ослабила его. Тем хуже, а может быть, и тем лучше: без брюшка ему легче двигаться.

Он заходит в широкий коридор, прорубленный в граните. Как мандибулы муравьев могли прорубить этот тоннель?

Ниже он находит то, о чем ему говорила Шли-пуни: зал, битком набитый продуктами. Сделав несколько шагов по этому залу, № 801 обнаруживает еще один проход. Он углубляется в него и вскоре оказывается в Городе, целом Городе со скальным запахом! Город под Городом.

— Значит, у него ничего не получилось?

— Он действительно долго переживал свою неудачу. Подумал, что выхода нет, что его этноцентризм его ослепил. А потом его отвлекли неприятности. И главную роль тут сыграла его давняя мизантропия.

— Что произошло?

— Вы помните, профессор, вы мне говорили, что он работал на фирме под названием «Суитмилк корпорейшн» и что у него были нелады с коллегами.

— Конечно!