Мурена (СИ)

Леон, принимая бокал, долго смотрел на руку святого отца, сообразив только минуте на третьей, что не убирает ее тот потому, что ее нужно поцеловать. Когда он это сделал, святой отец хмыкнул и приложился к своему сосуду, опустошая его до дна.

— Прочти мне семнадцатый псалом, — приказал святой отец, и Леон залпом опрокинул в себя свою порцию, ощущая приближение неприятностей:

— Простите, но я забыл все, что знал прежде. Вы наверняка наслышаны о моем несчастье — я ведь страдаю потерей памяти после удара головой.

— И что же, ты и Святого Писания не помнишь? — побагровел отец Брундо.

Леон коротко выдохнул:

— Нет.

— Негоже правителю таких земель умишко иметь, какой впору младенцу голозадому. Плесни чудесного винца и слушай же — поведаю тебе всю историю от сотворения мира…

Леон вздохнул вторично и наполнил бокалы, открутив краник у бочонка. Беседа со святым отцом длилась до того момента, пока тот не отключился, захрапев на середине фразы, и за это время Леон узнал об этом мире если не все, то почти все. Просветился и восхитился, портил впечатление от светской беседы только переполненный мочевой пузырь, потому когда святой отец заглох, точно у него сели батарейки, он спешно покинул кабинет, выруливая на задний двор, к темной кабинке туалета — такой был только для прислуги, господа исправно справляли нужду любых объемов в ночные горшки, к чему Леон так и не привык, повадившись ходить в уличную уборную. Посетив ее и едва не провалились ногой в дыру, Леон двинулся обратно, но оказался остановлен той самой тоскливой песней, что слышал вчера. Одернув край рубашки, Леон устремился к конюшне.

Кори он нашел на чердаке, когда та перегрызала кусок бечевки — чесались зубы. Когда Мурена подставил руку, она влезла по ней и уселась на плече, щекоча усами шею.

— Боюсь, я стал слишком популярен среди женского пола, — сказал он, поглаживая ее гладкую голову с ушами-ракушками. — Стареем, дружище, стареем. Моя задница уже не так упруга, как десять лет назад, а твой хвост похож на облезлый огрызок. Но ничего, мы еще свое наверстаем. С домиком-то на юге.

Бумага в кармане грела сердце, хоть он себя и не представлял владельцем имения.

В этот вечер Мурена так же долго вычесывал фыркающих лошадей и собирался идти спать, как вдруг у входа в конюшню что-то упало. Судя по звуку, прямо в кормушку с сеном. Спустя минуты, наполненные пыхтением и возней, в свете лампы возник герцог. Мурена, глянув на пылающую алым цветом физиономию, хохотнул:

— Умаял вас совсем святой отец! Вот оно, очищение, как тяжко дается. Только вы немного запутались, ваша спальня в противоположной стороне.

Герцог, споткнувшись на ровном месте, приблизился к нему, дохнул винными парами и сделал такие умоляющие глаза, что Мурена выдал невольное «О!».

— Можно я у тебя посплю? — спросил Лойд, и глаза его съехались у переносицы.

— С чего бы? — удивился Мурена. — Вы боитесь, что святой отец позовет вас среди ночи читать Писание?

— Одному плохо, — с детской непосредственностью очень пьяного человека сообщил Лойд и умилился высунувшейся из-за прядей волос шута Кори. — У тебя, вон, есть кому послушать, а я сам с собой разговариваю, — протянул руку, сгреб — аккуратно, Мурена следил — крысиное тельце в руку и, поднеся к лицу, с чувством поцеловал в морду, куда-то между глаз. Крыса вывернулась и перебежала по его руке обратно к хозяину.

— Остаться вам нельзя никак, — произнес Мурена. — Слухи пойдут. Все равно кто-то, да увидит, скажут, мол, слегла невеста, а герцог — кутить. Идите…

Лойд повис на нем, обхватывая руками за шею, и Мурена чуть не замурлыкал, когда его пальцы коснулись линии роста волос — задняя часть шеи, всегда скрытая воротником и волосами, была у него особенно чувствительна. И хотя несло от герцога как от бочки с брагой, Мурена не стал препятствовать влажным ласкам его губ. Лойд лез целоваться с упорством распаленного девственника, прижимался внушительным стояком и постанывал, стоило его приобнять.

— Трахнуть тебя или… — Мурена обвел ногтем линию его подбородка, представил, как удобно было бы разместиться на сдернутой со стойла попоне, прямо на куче сена. Лойд смотрел с надеждой, как-то одним взглядом умудряясь показать, что он хочет быть ведомым, но… Но он был пьян. — Возвращайтесь к себе. Вы сегодня плохой любовник.

Лойд, не протестуя, послушно кивнул, погладил его ладонь напоследок — как сиську помял — и осторожно двинулся к выходу. Мурена, потерев руку другой рукой, рассмеялся, усаживаясь на сено. Лойд ему напомнил теленка, лезущего со своими нежностями — но почему-то это его не раздражало, хотя он думал, что давно очерствел.

Утром стало известно, что служанки отказываются носить воду для ванной — ночью, когда Весту купали, одна из девушек случайно схватилась за ее голое плечо.