Мурка

Это уже потом, через много лет, когда отец постарел и стал, как все старики сентиментальным, я, попав под настроение, спросил его, почему он так потребительски относился к нашим братьям меньшим.

Отец задумался и сказал:

- Послушай, какое стихотворение мы учили во втором классе. Причём, оно было в учебнике! Не выучишь - получи двойку!

И он без запинки, выразительно, прочёл наизусть:

Гляди, Андрюха, - красота!

Пушистый кот - лови кота!

Поймаем - мех с него сдерём,

И станет кот утильсырьём!

Никогда в жизни я не носил причёску, именуемую "ёжик", но уверен - в тот момент, когда отец закончил чтение этого "детского" стишка, именно "ёжик" был на моей голове.

Без услуг парикмахера.

- И в каком году это было? - тихо спросил я. - В тридцать втором, наверное, - вздохнул отец.

- Такие тогда были вкусы, - виновато добавил он.

Мне всегда хотелось взять Мурку на руки и погладить её. Я видел, как радуется любому ласковому слову наш могучий Джек.

А ещё мне казалось, что Мурка очень хочет залезть ко мне в постель.

Признаюсь, несколько раз я тайком затаскивал её к себе под одеяло.

Но тут начинала звучать другая проблема. Именно звучать.

Оказавшись под моим одеялом, Мурка начинала мурлыкать. Сначала тихо, но затем всё громче и громче. Ещё громче.

- Тише, что ты тарахтишь, как трактор, - в досаде шептал я.

Но она не понимала, почему нельзя помурлыкать во всё горло. Видимо, в эту минуту жизнь казалась ей особенно прекрасной.

Но я чувствовал, что ещё минута, и нас услышат. Я представлял, какую взбучку устроит отец и мне, и кошке, если обнаружит её под моим одеялом.

- Иди отсюда, бессовестная, - бормотал я.

И выпроваживал свою квартирантку на пол.

Мурка сразу переставала мурлыкать. Она удивлённо смотрела на меня.

Вся её поза и выражение мордочки говорили о незаслуженном оскорблении, которое я нанёс ей своим грубым действием.

Но эта кошкина обида была мелочью по сравнению с тем, что происходило, когда мы с Муркой ходили на рыбалку.

Речка у нас была маленькая, но рыбёшка в ней водилась.

Серьёзных уловов, конечно, быть не могло, но на одну сковородку хватало. Оставалось и для кошки.

Рыба Мурке очень нравилась и как-то незаметно она стала регулярно ходить со мной на речку.

По каким-то неуловимым признакам она улавливала моё настроение и то, что я ещё не иду, а только хочу пойти порыбачить.

Она бежала к речке впереди меня и всё время оглядывалась, мяукала, словно сердилась, что я так медленно передвигаюсь.

Речка была совсем рядом с домом, поэтому дорога на рыбалку занимала у нас с Муркой немного времени.

Я садился на свисающий над водой пень от спиленной вербы. Мурка располагалась подле меня, и мы начинали ловить рыбу.

Кошка вела себя очень нервно.

Во-первых, она быстро сообразила, что характерное покачивание поплавка означает, что удача близка. "Потребительница продукции" сидела рядом со мной и с интересом смотрела на поплавок. Мы вместе смотрели на поплавок. Наконец, начинался клёв.

Мурка, казалось, понимала, что "процесс", как говорится, "пошёл". Она прижималась к земле и медленно приближалась к кромке воды.

Мурка напрягалась и, казалось, была готова сама прыгать в воду.

Кончик её хвоста вздрагивал.

В волнении она поглядывала на меня, словно хотела подсказать, что, мол, клюет и что пора дергать кверху. Каким недотепой она, должно быть, считала меня в своих кошачьих мыслях.

Во-вторых, она явно не доверяла мне, считая, что должна сама снимать улов с крючка. Здесь между нами шла упорная борьба, потому что я, понятное дело, понимал, что Мурка, схватив неснятую с крючка рыбу, может сама оказаться на крючке, поскольку проглотит его.

Иногда рыба срывалась с крючка. Хорошо, если это происходило не над водой, и Мурка стремительным прыжком настигала трепещущую в траве рыбешку. Но когда рыба срывалась над водой и плюхалась назад, в свою стихию, то тогда кошачьей досаде не было предела.

Мурка поворачивала ко мне свою усатую морду и смотрела на меня так выразительно, что я понимал: охотник из меня никудышный, и что она терпит меня только потому, что сама не может держать в лапах удочку.

Десятка полтора-два пескарей постепенно приводили Мурку в благодушное состояние. Я видел, что она уже наелась.

- Идем домой? - спрашивал я.

И, удивительное дело, она, словно понимала мою фразу, иначе, как объяснить то, что кошка отходила от воды и, неторопливо шла в сторону дома. По её слегка раздавшемуся животу было видно - сколько приятных минут она сегодня пережила.

Домой мы шли так же, как и к речке - впереди она, а я чуть сзади.

Признаюсь, я неоднократно подшучивал над Муркой.

Я делал вид, что собираюсь идти рыбачить.

Я брал удочку, осматривал поплавок, леску, грузило, крючок.

Мурка была тут как тут.

Она взволнованно мяукала и тёрлась об мои ноги. Кошка понимала, что означает удочка в моих руках. Она предвкушала радость рыбной ловли, радость охоты.

Однако она не знала, что я собрался подшутить над ней.

- Нет, не пойду рыбачить, - бурчал я и клал удочку на место.

Мурка никак не могла понять, что произошло. В чём дело? Ведь мы собрались идти ловить рыбу!

Наконец до неё доходило, что я её, просто-напросто надул.