Мусорщики "Параллели" II (СИ)

Дэвид стоял посреди красивого сада. По бокам кусты вьющихся роз и дикого винограда, а впереди арка, скрытая завесою из вьюнков и неизвестных Шепарду светящихся цветков, будто крохотные алмазы. Он увидел обеспокоенную Хоппер и не менее взволнованного Бэбила, но его внимание привлёк тот, кого Хоппер называла главнокомандующим, обладателя сильного хриплого голоса.

Низенький старичок, похожий на растрёпанный одуванчик с обширной лысиной и длинным носом, хмуро и недоверчиво смотрел на Шепарда, дёргая себя за козлиную бородку. Он был одет в старый, но опрятный, серый военный мундир без знаков отличия и обут в чищенные до блеска ношенные кирзовые сапоги. Старик производил странное противоречивое чувство. Он выглядел сурово, но в тоже время карикатурно, что особенно подчёркивалось большим моноклем в оправе двух переплетённых змеек. Он увеличивал ему правый глаз раза в три, делая его до нельзя нелепым. Но тут старик повернул голову чуть в бок, и Дэвид увидел застарелые раны. Они тянулись тонкой паутинкой от края правого уха до переносицы и уголка рта, окружая монокль и проникая под него. Дэвид вдруг понял — это не монокль. То был кибернетический глаз.

— Кто вы? — с трудом выдавил из себя он.

— Пока можешь звать меня господином Гарибальди, — прорычал старик, недоверчиво смотря на Дэвида. Он махнул головой в сторону занавеси и, повернувшись, сухо добавил. — Пошли. Не стоит заставлять ждать госпожу.

Дэвид посмотрел на Бэбила и Грацию. Мендель в ответ лишь пожал плечами. Хоппер же мрачно хмыкнула и отвернулась. Не дождавшись помощи со стороны, Шепард вытер остатки рвоты со рта и кровь из-под носа и молча последовал за Гарибальди.

Поднявшись на узкую площадку из дорого лакированного дерева, он прошёл через занавес и обомлел.

Шепард ожидал увидеть сумрак, духоту или холод искусственного и дезинфицированного пространства, но он вступил на открытый луг, поросший густой и упругой травой. Он простирался во все стороны. Да так, что не было видно краёв. Посреди луга, росла огромная и невероятно высокая, как показалось Дэвиду, ива. Дерево, в кайме недавно созревшей ночи, напоминало призрака утопленницы, все ещё не осознавшей, что её попытки всплыть безуспешны и ей осталось лишь парить посреди водной глади. Дополнял этот эффект призрачный серебряный свет, исходивший от бледной сферы. Она медленно плыла в ночном черничном небе, мимо дерева и дальше, за видимый горизонт. Краем глаза Дэвид уловил иное свечение и посмотрел себе под ноги. В траве сияли цветы, окрашивая малахит зелени золотом, серебром и сапфирами.

— Что замер? — угрюмо поинтересовался Гарибальди, остановившись и смерив Дэвида подозрительным взглядом, но затем он резко засмеялся кашляющим хрипом. А он было подумал, что старик не умеет смеяться.

— Что, впечатляет?

— Где мы? — безразлично спросил Дэвид. Потрясение, что появилось на его лице не успев расцвести, тут же завяло, уступив место обычной маске безмятежности.

— Вот сейчас всё на пальцах тебе поясню, — прорычал Гарибальди. Петрос, успевший заметить удивление, был задет фальшивым равнодушием Шепарда.

— Я спрашиваю не о географическом или пространственном положении самого себя, а о том, если поставить вопрос иначе: что это за место? Если говорить о возможных географических догадках, то я почти уверен, что мы находится глубоко под землёй. Иначе я не могу объяснить наличие здесь искусственного неба. Хотя, может быть, мы находимся глубоко под водой, что, по сути, почти идентично первому предположению.

Брови Гарибальди поползли вверх, а зрачок искусственного глаза, чуть задёргавшись, сузился в маленькую точку. Его дряблый рот принял обычную недовольную форму.

— Всё, пошли! Путь, как ты заметил, не такой и близкий, — буркнул он, зашагав через светящийся луг. Дэвид, чуть помедлив, последовал за стариком

— Не бойся помять траву или цветы, — через несколько секунд, бросил Гарибальди. — Они легко восстанавливаются. Хороший символ выносливости, по-моему. Но не в этом суть. Пока мы с тобой идём, я хочу, чтобы ты, не смотря на будущий исход твоей судьбы, запомнил имя двоих людей, совершенно и незаслуженно подвергнутых забвению.

Иткин Каликратос! Мой земляк и гордость Обители Прометея! Он построил многое из того, что ты, может увидишь, а может и нет. Но последним его великим делом стал именно вот это «подземелье». Хотел бы я, чтобы он остался здесь - в Пагодах, но он решил уйти. Каликратос мечтал найти остатки величественного города Адалантис, что был когда-то возведён самим Прометеем для своей возлюбленной Рей Сильвии. К несчастью, он погиб.

— Фебос тоже был прометейцем.

— Что ты этим хочешь сказать? — выплюнул из себя Гарибальди, резко остановившись и повернувшись к Дэвиду. Он крепко схватил его за предплечье. — Он позор прометейцев!