Муссон

— Почти сто тысяч фунтов! — воскликнул он. — Вместе с горностаевым плащом и драгоценной саблей барона. — Тут его рот гневно застыл. — И все это попадет в когти Черного Билли. А ведь Билли пускает от страха газы, всякий раз как под ним качнется корабль.

Он все еще думал о несправедливости судьбы, когда аукционист громким лающим голосом объявил следующий лот:

— Господа! Леди и джентльмены! Мы с удовольствием и гордостью предлагаем вам насладиться редким, удивительным трофеем, который заинтересует и обрадует даже самых искушенных и разочарованных из вас.

Он театральным жестом поднял покрывало со стоявшего на столе перед ним большого сосуда из толстого прозрачного стекла.

— Это не что иное, как заспиртованная голова знаменитого кровожадного разбойника и пирата Джангири, или аль-Ауфа, Плохого.

По рядам покупателей пробежал гул, все зашевелились, всматриваясь в отвратительный предмет — отрубленную голову, плавающую в спирте. Том испытал физическое потрясение, снова взглянув в лицо аль-Ауфу. Темные волосы, как морские водоросли, плавали вокруг головы. Один глаз был открыт; казалось, он отыскал Тома и смотрит на него в молчаливом недоумении. На губах застыла гримаса боли, словно аль-Ауф еще чувствовал поцелуй лезвия, отделившего голову от туловища.

— Давайте, джентльмены! — призывал аукционист. — Это очень ценный лот. Многие в нашей стране заплатят шесть пенсов, чтобы взглянуть на него. Мне не послышалось? Предлагают пять фунтов?

Тома медленно охватывал гнев. Он представил директорам Компании голову как доказательство своего успеха, но не для того, чтобы ее выставили на потеху публики. Натура и воспитание Тома требовали от него сочувствия и уважения к побежденному врагу. То, что аль-Ауф захватил Дориана и продал его в рабство, ничего не меняло.

Не задумываясь, Том громко крикнул:

— Десять фунтов!

У него не было таких денег, но ему предстояло получить долю приза. Все головы в зале повернулись к нему, все взгляды с любопытством устремились на него. Он слышал шепот:

— Это парень Хэла Кортни, тот самый, что отрубил голову.

— Да, это он. Он убил аль-Ауфа.

— Как его зовут?

— Том Кортни. Сын сэра Генри.

Аукционист театрально поклонился ему.

— Сам смелый фехтовальщик и палач злодея предложил десять фунтов. Кто больше?

Кто-то на передней скамье зааплодировал, и окружающие подхватили аплодисменты. Постепенно овация превратилась в гром, все вскочили и затопали.

Том хотел крикнуть: «Прекратите! Я убил человека не ради вашего одобрения!»

Но у него не было слов описать, что он чувствовал, отрубая голову аль-Ауфу, и что чувствует сейчас, когда эту голову, плавающую в спирте, предлагают на потеху зевакам.

— Десять фунтов раз! Десять фунтов два! Продано мистеру Тому Кортни за десять фунтов!

— Заплатите из моей доли, — сказал Том Уэлшу и вскочил. Ему хотелось на свежий воздух, подальше от взглядов и улыбок этой толпы незнакомых людей. Протолкавшись к выходу, он покинул зал и спустился по лестнице.

Когда он вышел на Лиденхолл-стрит, лил дождь. Том набросил на плечи плащ, нахлобучил шляпу с широкими полями и кавалерийским пером и поправил пояс, прежде чем выйти из-под навеса крыльца. Кто-то коснулся его плеча, и он обернулся. Занятый своими мыслями, он не заметил Аболи в толпе зевак у входа в аукционный зал.

— Я нашел нашего человека, Клиб.

Аболи подвел к нему высокого худого человека в непромокаемом плаще, черты его лица скрывала монмутская шапка, натянутая на самые глаза. В первое мгновение Том не понял, о чем говорит Аболи.

— Этот человек отвезет твоего отца в Плимут морем, а не по дорогам, — подсказал Аболи.

— Тогда давайте выпьем по кружке эля и все обсудим, — предложил Том, и они под дождем добежали до пивной на углу Корнхилла.

В душном переднем зале, забитом стряпчими и чиновниками и пропитанном дымом трубок и дрожжевым запахом пива в бочонках, они сбросили плащи и шляпы, и Том, обернувшись, стал разглядывать лицо человека, приведенного Аболи.

— Это капитан Люк Джервис, — сказал Аболи. — Он плавал с твоим отцом и со мной на старом «Пегасе».

Тому Люк сразу понравился. У него были острый умный взгляд и наружность бывалого моряка. Кожа загорела и задубела от солнца и соли.

— У Люка есть быстрый катер, и он знает Канал, особенно французские порты, как свои пять пальцев. — Аболи многозначительно улыбнулся. — Уйдет от любого таможенника или лягушатника. — Том не сразу понял, на что он намекает, но Аболи продолжал: — Если ищешь груз хорошего коньяка из Лимузена, тебе нужен Люк.

Том улыбнулся — он понял, что Люк контрабандист. Если так, то никто лучше его не сумеет быстро и незаметно пройти Канал. Корабль у него юркий, как хорек, он пройдет опасные воды безлунной ночью даже в бурю. Том пожал капитану руку.

— Аболи объяснил вам, что нам нужно. Сколько вы хотите, капитан?

— Я обязан сэру Генри жизнью и не только, — Люк Джервис коснулся длинного шрама на левой щеке. — Я не возьму с вас и медного фартинга. И буду гордиться, что смог ему помочь.

Том не стал спрашивать про шрам, но поблагодарил Люка. Потом сказал: