Муссон

— Как масакара устоять перед твоим красноречием? Я не могу. Хорошо, аль-Салил, отправляйся к ним моим посланником. Но клянусь рыжей бородой пророка, что, если они причинят тебе вред, смертей будет столько, что не смогут летать насытившиеся стервятники со всей Аравии.

На закате следующего дня принц один сидел на камне на вершине низкого холма за оазисом. Четыре верблюда вышли из лагеря армии и прошли мимо, направляясь на север, в лиловые сумерки. Дориан ехал на первом, ведя второго в поводу. Батула следовал за ним и тоже вел за собой верблюда. У обоих всадников были закутаны лица. Посмотрев на принца, Дориан приветственно опустил копье, и принц поднял в благословении правую руку.

Абд Мухаммад аль-Малик печально смотрел им вслед. Стемнело и над головой вспыхнули великолепные звезды, когда он наконец встал с камня и пошел к огням лагеря в широкой долине Мукайбара.

* * *

В сезон прохлады, когда ветры дуют с моря, за месяц до наступления Рамадана, армия аль-Малика встала под Маскатом и смотрела, как ей навстречу выходят турки и племена, верные калифу.

Аль-Малик со своими военачальниками сидел под кожаным навесом на выступе скалы, выходящем на равнину, и вся его армия находилась под ним. Он поднес к глазу длинную медную подзорную трубу и принялся разглядывать разворачивающиеся части противника. В центре располагались турки, их кавалерия — в авангарде, всадники на верблюдах сзади.

— Сколько их? — спросил принц у окружающих, и те заспорили, словно считали коз на базаре.

— Двенадцать тысяч турок, — решили они наконец. Центр сверкал бронзой и сталью, на морском ветру развевались знамена Блистательной Порты, стройные ряды кавалерийских эскадронов продвинулись вперед и остановились, готовые к атаке.

— А масакара? — спросил принц. — Их сколько?

Воины этого племени располагались на правом фланге — толпа всадников на верблюдах, неспокойная, как стая скворцов.

— Шесть-семь тысяч, — сказал шейх племени харасис.

— Не меньше, — согласился другой. — А то и больше.

Аль-Малик взглянул на другой фланг врага, где виднелись черные кефии и головные повязки воинов племени бани-бу-хасана и харта. Волки пустыни, и было их не меньше масакара.

Аль-Малик в который раз проглотил горький ком разочарования. Они уступают врагу в числе почти один к двум.

Аль-Салил не сумел привлечь на свою сторону северные племена; с самого его исчезновения в пустыне два месяца назад о нем не было вестей. Принц в глубине души понимал, что допустил ошибку: не следовало посылать туда аль-Салила. Каждый день он со страхом ждал от масакара дар — отрезанную голову своего рыжеволосого сына в кожаном мешке. И хотя страшный дар не прибыл, доказательство неудачи он видел перед собой на равнине — против него почти пятнадцать тысяч копий.

Неожиданно в центре турецких линий началось движение. Проскакали всадники с приказами из турецкого командования, роги протрубили наступление. Турецкая кавалерия двинулась вперед, ряд за рядом, металл на упряжи и оружие блестели на солнце; но ряды арабов на флангах не тронулись с места, и во фронте наступающей армии возникли бреши. Это было необычно, и принц с внезапно вспыхнувшим интересом стал наблюдать в подзорную трубу.

Снова смятение в рядах врага: на этот раз посыльные военачальников скакали от турецкого центра к флангам, они размахивали руками, явно торопя своих арабских союзников присоединиться к общему наступлению и закрыть опасную брешь в центре.

Тут наконец арабские отряды пришли в движение, но повернули направо и налево, устремляясь к центру, где, смущенные таким неожиданным развитием событий, неуверенно остановились турки.

— Именем великого Аллаха! — прошептал аль-Малик; он почувствовал, как дрогнуло и внезапно быстрее забилось сердце.

Он увидел, как в центре первого ряда воинов масакара развернулось новое знамя; его нес высокий всадник на чистокровном верблюде цвета меда. Принц направил подзорную трубу на этого всадника и увидел, что знамя лазурно-голубое и на нем серебром вышита надпись. На глазах принца всадник сбросил покрывало и поднял копье. Волосы его были рыже-золотыми, а копье он нацелил во фланг туркам.

— Аллах! Хвала Аллаху! Аль-Салил выполнил обещание. Он привлек мятежные племена на нашу сторону.

На глазах у принца арабские отряды с обоих флангов двинулись на турок, захватывая их в клещи, сжимая словно в стальном кулаке.

Принц встал и отдал приказ:

— Вперед! Наступаем!

Загремели боевые барабаны, послышались резкие, хриплые звуки рогов.

С отрядами племен соар и авамир в центре армия юга двинулась вперед, поднимая облако пыли, затмившее высокое голубое небо.

Дориан ехал в середине передовой линии, и сердце его пело.

До последнего мгновения он не был уверен, что шейхи масакара сдержат слово и выступят против турок. Его чистокровный верблюд стрелой летел вперед, и только Батула мог держаться за ним на расстоянии вытянутого копья.

Турки впереди пришли в смятение, большинство по-прежнему смотрело в долину, откуда им навстречу двигалась армия принца аль-Малика; но те, что на флангах, заметили опасность и разворачивались навстречу нападению.