Мустанг и Чика. Черновик.

Алла попрощалась со мной и покинула ресторан. Я же вернулся к своим. Шумиловский столик не оскудевал пивным изобилием и упившимися рожами вокруг, к которым присоединилась еще одна тощая и не менее наглая морда. Но это был еще не я. На моем месте восседал Вовка и о чем-то вещал своим большим ртом. В его жестикуляциях угадывались элементы брейк-данса. Ну, что же он за человек такой? Лечение его видимо придется перенести на другой день. От пива голова очень тяжелая и на подушку просится.

К ребятам за вечер много раз подходили незнакомые люди и говорили теплые слова, просили автограф. Зацепили, значит, выступления этой рок-группы обычных людей. Стоит поговорить с Поздняковым насчет раскрутки ребят с учетом их полуподпольного статуса. До гастролей полноценного виа "Березовая роща" еще жить да жить, как говаривал летевший вниз головой с восемнадцатого этажа мужик.

Чем окончились пивная вечеринка в ресторане, помнилось с трудом. Вместо Шумилова на его месте нарисовался какой-то улыбчивый лысоватый череп, а вместо бутылок Хейнекена, наше Жигулевское. Кажется, мы там еще хором попели своими пьяными рожами песенки из репертуара Токарева, причем "Тетя Хая" получилась в версии Аркаши Северного. Подлый гад Вовка, сидя рядом, чуть не контузил меня своими воплями. Реально ухи свернулись и собрались облетать. Пришлось сунуть ему кулаком между ребер, чтобы заткнулся.

Какие-то бабы вдруг образовались возле музыкантов. Я окинул окрестности мутным взглядом - около меня почему-то баб не наблюдалось. В игнор пустили, цуки! Вовка только чего-то все горестно вздыхал и сердито на меня посматривал. Когда я, спустя некоторое время, снова надумал посмотреть вокруг, то баб уже не было. Исчезли также и музыкантов с черепом. Только верный гад Вовка лежал лицом промеж бутылок и похрюкивал.

Очнулся я в незнакомом помещении в одной кровати с охальным гадом. Поселивший нас, соблазнившись нашими тощими телами, сэкономил на размещении. Но он не учел способностей Вована во сне занимать максимальный объем, раскидывая куда попало свои клешни и копыта. Кто-то нас раздел до трусов, а одежду аккуратно разложил по стульям. По обстановке угадывался номер в доме отдыха. На другой кровати аппетитно похрапывала морда технического парня из коллектива машинистов.

Сбросив с себя вовкины конечности, я побрел в ванную умываться. С трудом узнал себя в зеркале из-за опухшей рожи. Подумал, что снова какие-то трансформации начались. Блин, часы показывали начало одиннадцатого. Кинулся срочно одеваться и скакать в ДКС, к Алле на репетицию.

Нужную дверь нашел по номеру, но можно было и по характерному голосу певицы. Судя по надписи на табличке, студия принадлежала детскому хору "Ручеек". В уютном просторном помещении с большими окнами, занавешенными белоснежной тюлью и синими шторами с бахромой, располагался рояль и расставленные в беспорядке деревянные стулья. На стоящих у стены столах угадывался подключенный японец Шарп, проигрыватель виниловых пластинок в виде забавного чемоданчика и еще вроде бы гедеэровская органола Вермона, возле которой суетился худощавый парень в простой вязанной жакетке и джинсах. Женщина чуть старше певицы стояла возле другого стола и рылась в коробке с бобинами. Будущая звезда сидела в расслабленной позе возле рояля, за которым сурово поблескивал своими очками композитор Мажуков. Поодаль, ближе к окну, сидел еще один обладатель очков и загадочной внешности.

- Опаздываем! - буркнула Алла.

- Извините! - жалобно мявкнул я.

- Ладно, я позже придумаю тебе наказание, а пока куда-нибудь садись, - решила певица.

Настроение у всех было хуже некуда. Коллектив мучился над песней болгарского композитора Ангела Заберского "Я вновь хочу увидеть Ленинград". Мажуков чувствовал неудобство от моего присутствия.

- Аллочка, может быть, ты зрителей в другой раз позовешь? - предложил он.

- Алексей, успокойся. Павлик нам не помешает, наоборот, что-нибудь подскажет...

- Что он нам может подсказать такого, чего мы не знаем? - вскипел вдруг композитор.

- О нем высокого мнения Таривердиев, - бросив взгляд со значением, ответила Алла.

Присутствующие вновь погрузились в творческий процесс, который все никак не собирался завершаться хоть каким-нибудь результатом. Мне было откровенно скучно. Поэтому, было не удивительно, что я кряхтел, сопел и возился на стуле, испуская всякие звуки, заметно злившие композитора.

- Все, перекур. Курить жутко хочется. Кто не курит, тот тоскливо пьет чай, - громко провозгласила певица, - Паша, ты куришь?

Заметив мой отрицательный жест, добавила:

- Правильно, Пашок! Не кури и помрешь здоровым и красивым.

- Спасибо вам за добрые пожелания! - вежливо поблагодарил ее.