Мустанг и Чика. Черновик.

Парни еще полчаса шоркались по квартире, пока не собрались на выход. Как раз должен подойти автобус до Правдинска. А Вовке оттуда даже ближе добраться до Просторов. В прихожей вдруг возникла какая-то возня. Жекин голос пояснил:

- Бунька влезла. Осторожней, не пускай ее в квартиру. А соберешься уходить, то просто захлопни за собой дверь.

Раздался звук захлопнувшейся двери, и в наступившей тишине я снова погрузился в размышления. Мне нужна абсолютно вся правда о квисцитах, поэтому нужно слазить наверх в Элизиум.

Ангел меня встретил безучастно, без лика. Изображает предмет интерьера? Бог, или как его там, тебе в помощь! Включил компы и наладил поисковую систему. Такое впечатление, что информация будто специально искажена, или запрятана. К моменту, когда комната начала сигнализировать, чтобы я закруглялся со своими поисками, и даже принялась терять очертания, мне удалось сообразить, что лучше использовать косвенные признаки. Когда люди встречались с неизвестными явлениями, то обычно пытались дать их описания относительно своего уровня развития. А это не всегда приводило к правильному результату.

Забавно. Потратил много времени и сил в Элизиуме, а на Земле сквозануло только мгновение. Все-таки надо подкрепиться после такой ударной работы. Тем более, заветы мамы Жеки надо исполнять. Отварил макароны, сардельки и достал бутылочку молока.

В одиночестве не естся. Сходил за кошарой. Сидит за дверью и глазами преданно таращится. Завел Буню на кухню и налил в блюдечко молока. Вот только кош не оценил лакомство, а вероломно обратил свой интерес на мои голые ноги. С каким-то утробным урчанием он подпрыгнул и вцепился в ляшку.

- Что ты делаешь, зверюга? - воскликнул я, обидевшись на кошачье коварство.

Но тут произошло чудо. Моя черная, больше похожая на кору, кожа начала отваливаться, а под ней зарозовела другая, нормальная. Лучше отходила черная кожа в местах, которые зудели будто от комариных укусов. Где-то она еще крепко удерживалась, но в целом стало понятно, что я воскрес для нормальной жизни. Через какое-то время я уже стоял на кухне в черных ошметках старой кожи на полу, в образе пятнистой розово-черной гиены. Буня лакала молоко, удовлетворенно поглядывая на меня.

Теперь можно с легким сердцем дожирать завтрак, лучше всего под бормотание телевизора. Перенесся с тарелками в комнату и включил черно-белый Крым. По первой программе показывали документальную хрень про мелиорацию. Такое можно смотреть только по приговору суда. Есть еще одна программа - учебная. Там еще хуже: - "Порядок разработки и внедрения АСУ". Говорящая голова, снабженная обязательными очками, вещала что-то нудно-мутное. Понять такое можно в измененном состоянии сознания после пятой бутылки в одно рыло. Блин, даже аппетит пропал. Скормил остаток еды кошану. Пора убрать все за собой и прощаться с гостеприимным жилищем.

Времени было только пол одиннадцатого. Кота оттащил в раздевалку и запер там. Рабочий кабинет дяди как обычно пустовал. Секретарша сообщила, что он уехал в райцентр. После недолгих раздумий решил направить свои стопы в бассейн. Сеансы фильмов начинались только с трех часов, а других развлечений, кроме читального зала в клубной библиотеке, не имелось. Надо было бы с Вовкой поехать. Кстати, нет ли здесь местного аналога подвала с болтливыми пацанами?

В бассейне занималась какая-то детская группа. Вдобавок наткнулся на медицинскую тетю, запретившую мне из-за кожных проблем зайти в воду. Выглядела она виновато. Поблагодарил удивленную женщину за принципиальность и потопал в гости к Зурабычу. Наедаться не собирался, только убить времени чуток за бутылочкой Киндзмараули, если можно.

И снова облом. Ресторан начинал работу с двух часов дня, а до этого в обеденном режиме обслуживал отдыхающих. Начальственного грузина тоже не оказалось на месте. Куда-то отъехал. Можно было еще пойти в кафе-мороженое, но как-то вдруг стало боязно.

Без какой-либо мысли приперся в местную школу и попал на перемену. Вернее, была задняя мысль, которая обитала как водится в подсознании. Вот она и командовала мышцами, заставляя их тащить мои мощи подальше от одиночества. Наткнулся в бурлящем школярами коридоре на самого директора школы Колдопского Марка Ефимовича, спешащего по своим делам. Он обрадованно поприветствовал меня и попросил зайти к нему в кабинет на большой перемене. Поинтересовался пропавшим Жекой. Я объяснил, что тот уехал в поликлинику. Говорить было тяжело, потому что директора постоянно со всех сторон отвлекали. Он напоминал броуновскую частицу из известной иллюстрации, влекомую потоком в неопределенном направлении. Невольно сравнил его с величественно неприступным Николаем Николаевичем. В облике и манерах Марка Ефимовича было какое-то особое обаяние ученого человека, какая-то чеховская интеллигентность.