Мустанг и Чика (СИ)

— I'll skip the lessons when she wouldn't ask me to replace her, — ответил ему.

— Что, что ты сейчас сказал? — растерялся Максим Макарыч, под радостный смех дочери.

— Я сказал, что обязательно стану прогуливать, если только она не попросит ее подменить, — повторил я на русском.

— Так то, — сказала Юля и показала папе язык.

Коньячка мне все-таки налили, но только половину маленького фужера, граммов пятьдесят. Зато торта было вдосталь. Юля купила местный Абрикотин, а Папа привез целое Птичье Молоко, предмет жутчайшего дефицита и потому вожделения у советских обывателей. Подполковник все домогался от меня подробного пересказа моего подвига во имя его дочери. Не нравилось, как он цеплялся к словам и выведывал происхождение моих приемов, хоть я и упирал на то, что все получалось у меня случайно. В конце-концов, я разозлился и сообщил, что не стал бы спасать девушку, если бы узнал, кто ее папа. Я попытался встать и уйти, но мужчина вдруг рявкнул:

— Сидеть, молокосос!

Потом на полтона ниже:

— Извини меня, Паша! Это прием такой психологический. Иначе слушать просто не стал бы. Привык я как-то, что люди со мной по-особенному ведут. А ты какой-то другой, бесстрашный. Будто из другой страны приехал. Хотел бы я видеть побольше таких, как ты в наших рядах. Подрастешь, буду рекомендовать.

Успокоившись, мы перешли к разговору о преступниках. Максим Макарыч вознамерился заставить внутренние органы ускорить расследование этого случая. Я с удовольствием слил ему все, что знал о банде Панка. Прежний начальник балабинского отделения, у которого в заместителях был капитан Селезнев, почти никак не продвинулся в этом деле. Не умолчал я и о связи Панка с делом Брыля, а также о трагической случайности с Серегой Скворцовым. Откуда я про это знал. Да сам он ко мне пришел весь избитый, а потом его в больницу отправили, где он вскоре умер от воспаления внутренней полости.

Выяснилась потрясающая вещь, объясняющая причину военного кителя на юлином отце. Обычно люди, подобные ему, стараются в повседневной жизни не афишировать принадлежность к определенным структурам. Он как заместитель начальника областного управления Комитета был направлен в Балабино для расследования обстоятельств антисоветских выступлений граждан. Уже арестованы и допрашиваются несколько подозреваемых. Значит, не благодарить меня он сюда приехал, а по стечению обстоятельств. Еще неизвестно, чем для меня эта благодарность отольется.

— Хорошо, что ты мне попался. Эта цепочка событий мне пока была неизвестна, — задумчиво высказался предполковник.

— Все, надоели вы со своими делами! Идемте в зал слушать мои любимые пластинки, — шутливо раскапризничалась Юля.

У нее оказалась действительно шикарная подборка дисков-гигантов. Папа по своим каналам обеспечивал ее лучшим, что было выпущено на Западе. Бедный Миня Пятница получил бы разрыв сердца, увидев такое богатство. И вожделенный мною Крафтверк здесь спокойно полёживал.

— Боже, это только в прошлом году выпустили! Просил достать одного знакомого, но до конца не верилось, что в Союзе найдется, — не удержал я своего восторга.

— А откуда ты знаешь, что и когда выпускается на Западе? — включил профессионала Максим Макарыч.

— Я на музыкальные тусовки хожу в Москве, со знающими людьми разговариваю, — отбоярился я.

— Мне с тобой хотелось бы еще раз встретиться. Ты не будешь против? — огорошил меня несовсемполковник.

— Куда же я денусь. Особенно, когда разденусь, — сорвалась сама с языка дурацкая фраза.

Застал меня врасплох комитетчик. Ага, будто не понятно к чему сведется этот разговор. Всю жизнь мечтал поработать стукачом. Шютка!

— Вот и замечательно! Давай Юльчик, развлекай гостя своей музыкой, — высказался юлин папа, заметив, что треплю в руках Крафтверк.

Все маленькие дети владеют мастерством выпрашивания у мам вкусных вещей. Поскольку я недалеко ушел от младых ногтей, да и чикины эмоции меня постоянно захлестывают, то операция по выклянчиванию у учительницы нужной мне пластинки не представляла особой сложности.

— Юлечка Максимовна, хотите, я покажу вам отпадный танец? — пришла мне в голову первая мысль.

Пластинка Крафтверк была погружена на резиновое ложе электрофона, подключен звукосниматель. Полились необычные, синтетические звуки. Я начал свои движения. Пространства было мало, тем более лежал на полу ковер. Так что ограничился только верхним брейком. Запись я знал из прошлой жизни, так что мои движения хорошо синхронизировались с мелодией.

— Это чудесно! Это невероятно! — визжала от восторга Юля и хлопала в ладоши, когда я закончил представление и присел на стул, вытирая пот.

— Прямо как Марсель Марсо, — заметил полуполковник.

— Юлия Максимовна, можно я возьму у вас эту пластинку на время. Запишу песни на магнитофон и верну обратно.

— Возьми. Конечно, возьми, Паша. Можешь взять ее насовсем. Это будет мой тебе подарок на двадцать третье февраля, — с радостной улыбкой предложила она.

— Молодец, доча. Правильно поступаешь, — одобрил ее околополковник и собрался покинуть нашу вечеринку, — Ладно, оставайтесь, а мне пора уже ехать.