Мусульманские страны на пороге XXI в. Власть и насилие

Эта организация находится в сердце финансовой системы, созданной спонсорами бин Ладина. Она была основана в 1972 г. пакистанцем А. Х. Абеди при поддержке и участии властей ОАЭ. Нефтяной кризис весьма способствовал развитию банка, и в 1988 г. у него насчитывалось 400 отделений в 73 странах. «Однако с самого начала BCCI предпочитает необычные способы финансирования, такие как займы без реальной гарантии взамен платежей по капиталу, согласно приему loan back. Таким образом, основную выгоду от займов получали сами акционеры.» (с. 194). BCCI занимался мошенническими операциями. Были выявлены связи банка с колумбийскими и панамскими наркодельцами, диктатором М. Норьегой и такими известными торговцами оружием, как Абу Ни-даль, С. Наджм-уд-дин, А. Хашоги. Банк финансировал работы по созданию пакистанского ядерного оружия.

Основные прибыли получали семья пакистанских судовладельцев Гокаль, Г. Фараун, Х. бин Махфуз, бывший глава саудовской разведки К. Адхам. До 1990 г. вся эта деятельность банка оставалась безнаказанной благодаря его регистрации в странах, в которых закрывают глаза на капиталы сомнительного происхождения (один из холдингов банка был зарегистрирован в Люксембурге, а другой — на островах Кайман). В результате BCCI недосчиталась $ 5-10 млрд. В 1991 г. власти США, Великобритании, Франции, Испании, Швейцарии и Люксембурга осуществили ликвидацию банка. Окружной прокурор Нью-Йорка обвинил его руководство в мошенничестве, и банк обязали выплатить $ 550 млн. штрафа (с. 201).

В 1999 г. американцы выявили факт трансфертов огромных средств NCB благотворительным организациям, близким к бин Ладину. Поэтому, чтобы репутация NCB не испортилась окончательно, в 2000 г. Сауды сместили бин Махфуза с поста главы банка и поместили его под надзор (в больницу в Таифе).

«Переплетение» связей семьи бин Махфузов и различных участников скандала с BCCI, с одной стороны, и сетей Усамы бин Ладина — с другой, служит доказательством пористости саудовской сферы финансов. Халид бин Махфуз воплощает банковскую жизнеспособность и мощь Саудовской Аравии. Источник его финансов мощи — непосредственно его государь, который в то же время является его лучшим клиентом. В этом королевстве с тысячью граней его роль заключалась в соучастии (в деятельности бин Ладина. — Реф.), тогда как королевская семья годами попустительствовала ему, если не была с ним в сговоре» (с. 225).

Теперь бин Ладин стал террористом, и от него надо отречься. Соответственно Халид бин Махфуз временно стал для Саудовской Аравии удобным орудием, с помощью которого она пыталась разрешить собственные противоречия, связанные с бин Ладином.

11 сентября 2001 г. бин Ладин положил конец длинной череде недоразумений и противоестественных союзов (которые тем не менее устраивали приверженцев радикального ислама). «Однако вопреки частым утверждениям некоторых лиц, цель которых — обезопасить нефтяные монархии, столь щедрые по отношению к своим должникам, Усама бин Ладин не обнаруживает черты террористического главаря-экстремиста, который ослеплен фанатизмом, обуявшим его еще во время антисоветской войны. Этот сын из хорошей семьи довольствуется тем, что следует за судьбой своей страны и сражается оружием, которое вложили ему в руки мы сами» (с. 228). Речь идет о подрывной деятельности, партизанской войне и пропаганде.

Авторы убеждены, что рано или поздно Запад прозреет, и начнется процесс над террористами, их спонсорами и, возможно, государствами, предоставляющими им убежище и поддержку. «Менее вероятен процесс, который необходимо провести над теми, кто их вдохновляет и финансирует, — делом, негласно или из корысти» (с. 228).

К. А. Фурсов

Талибы, наркоторговля и борьба за власть в афганистане в 1989-2002 гг.

После вывода советских войск из Афганистана в 1989 г. и падения просоветского режима Наджибуллы в 1992 г., констатирует К. Матин-уд-дин (генерал-лейтенант армии Пакистана в отставке), война в стране — вопреки ожиданиям и надеждам многих — не закончилась. Благодаря тому, что во время антисоветского джихада этнические меньшинства Афганистана, прежде всего таджики, узбеки и хазарейцы, получили массовый доступ к оружию и военной технике, они впервые в афганской истории обрели возможность требовать своей доли в управлении страной (ранее они были исключены из этого процесса пуштунами, составляющими 43% населения) (1, с. 27). Попытки премьер-министра Пакистана М. Н. Шарифа примирить стороны успеха не имели, и джихад перерос в гражданскую войну, причем воевали друг с другом не только меньшинства, но и различные пуштунские группировки.