Муза

Лицо принапудренное, глаза и губы подкрашенные, но кожа на шее и в вырезе платья очень тугая и ровная. Ей было около тридцати пяти. Что делало ее привлекательной, так это глаза: верхнее веко изогнуто луком, нижнее натянуто, как тетива. Когда-то она умела пускать хорошие стрелы. Через пару затяжек потыкала сигаретой в пепельницу и принялась за уборку.

Когда верхний свет погас и жалюзи развернулись, за окном появились верхушки сосен с грачиными гнездами, в них горками лежал снег. Из-за деревьев торчала труба котельной – красная еще оттого, что облита утренним солнцем. На снегу угадывалась тропинка примерно в том направлении. Я прижался щекой к стеклу. Слева от здания падала длинная тень. Вероятно, большое здание. Какой-нибудь закрытый институт…

– Вы не подвинетесь?

Она протерла стекла и подоконник, потом пропылесосила даже шторы.

От нечего делать я поднял трубку телефона. Там словно ждали – ни щелчка, ни гудка, сразу голос:

– Мы слушаем вас, Константин Сергеевич.

Вздрогнув, я посмотрел на трубку, потом на Таню.

– Это моя дочь. В школу ей во вторую смену, а с утра она подрабатывает. Начальство не против.

– У вас что, семейный подряд?

– Н-ну, конечно! Нет.

– А то я даже подумал, что Клавдий… ваш муж.

Она хохотнула:

– Н-ну, вы скажете!

– Знаете, а он говорил, что тут у вас что-то вроде секретной службы. СХГМ.

– Как?

– Эс-Ха-Гэ-Эм. Служба хранения… глубокомысленного молчания.

– Н-ну, конечно! Клавдий Борисович, он всегда всего напридумывает. Нет, он брат моего мужа. – Взгляд ее проскользнул сквозь окно и уперся в трубу котельной. – Клавдий Борисович замечательный человек, и специалист он прекрасный, его все у нас любят.

– А все-таки? Если честно, я где?

Она улыбнулась и пустила глазом стрелу.

– Н-ну, я не знаю, чего вы там натворили…

– Ничего я не натворил. У меня и грехов-то пара гаишных штрафов да этот ваш милицейский арест…

– Н-ну, видите!

– …с формулировкой «за подстрекательство к незаконной коммерческой деятельности путем посягательства на подрыв конституционного строя». Посягательства на подрыв.

– Вы о чем?

– Рассказать? Мои ученики сидели в переходе метро, поставив на пол коробку, а в руках держали плакат: «Сбор средств в поддержку антинародной политики Ельцина и его преступного режима». Выходит, что взяли за красную пропаганду.

Она рассмеялась:

– Вы придумали!

– Придумать-то придумал, да хватило ума им сказать. А им хватило ума на этом подзаработать.

– Нет, правда? – удивилась она.

– Правда, – раздалось сзади. В дверях появился Клавдий Борисович. – И се орел летяша на перии своем, – медленно проговорил он, оглядывая меня с ног до головы.

Таня засновала туда-сюда и наконец принесла одежду: черные трусы, белую майку, новенький шерстяной спортивный костюм прямо в целлофане, шлепанцы и шерстяные носки грубой домашней вязки. Переодевшись, я почувствовал себя человеком обжившимся, а поэтому уже прямо прошлепал к столу и сел на вчерашнее место.

Судя по пепельнице с окурками, Клавдий давно уже сидел за столом.

– Долго спим, Константин. А я тут тоже поговорил с вашей Музой.

Монитор компьютера отблескивал, но все равно на плоском его экране я мог разобрать все то же: свою фамилию, три звездочки и «Она являлась».

– Из Пушкина, – сказал Клавдий. – Являться Муза стала мне. Вы любите Пушкина?

– Нет.

– Нет?

– Нет.

– Что-то диковенькое. Ну ладно, приступим?

Приступили. Он слушал, ничего не записывая, руки больше были заняты сигаретой, но иногда мышью. За ночь его «лэп-топ» обзавелся не только внешней мышью, но и сетевым портом, черный кабель бежал под стол.

– Ну так все-таки как же она являлась? – повторил он уже устало, несмотря на начало дня.

– Обыкновенно. Как люди.

– А люди – как?

– Что – как?

– Приходили.

Как? Как, действительно, ко мне приходили люди? Обыкновенно.

– Клавдий Борисович, вы полагаете, она влетала в окно? Нет, вы толком скажите, чего вы хотите? Да бросьте! Она была человек.

– И это, мы полагаем, факт

В конце его высказывания по всем законам грамматики полагалось поставить точку, либо восклицательный, либо вопросительный знак. Однако жутким, инфернальным образом в конце его высказывания не стояло ничего.

– Факт. – Сам я предпочел утверждение и заглянул в экран.

Противоречий не оказалось и там:

Она являлась. Факт…

Клавдий Борисович кликнул мышью:

……………………………. Её приходпредвидел наперёд Писатель. Кот.Подобранный когда-то обормот,страдавший, кто бы знал, от энуреза.В упор не признававший туалет,ходил он в коридор и в кабинет,но в целом круг обширен, спору нет,писательских его был интересов.Её приход мой гнусный квартирантпредвосхищал походом под сервант,и только я хватал дезодоранти пшикал вслед…