Муза и генерал

- Вот видишь, - печально развела руками Наташка. - А будь я девушкой, ты бы не посмела меня бить. Что, так заметны необратимые перемены? Ладно, гони модулятор, это тебе не игрушка, надо вернуть Жоре. А то он чуть не плакал, обнаружив пропажу. Хорошо, у одного из нашей семьи, - потрепала Наталия Малыша, - собачий нюх, вытащил откуда-то.

Освободив пространство шкафа до первозданной пустоты, она крикнула мне:

- Собирайся, пойдем на вещевой склад. Со мной теперь не страшно бродить по темным переулкам.

Вале Скомороховой было счастье. Свершилось! Заввещь более не чувствовала себя последней в табели о рангах, напротив, теперь она в правофланговых. На складе толпилась очередь, и даже Бибигонша заняла в ней свое место. Мы с Наташкой, как всегда, последние.

- Киселева, иди сюда, - споро выкидывая на прилавок вороха обмундирования, крикнула Скоморохова, - вне очереди обилечу.

- Не тороплюсь, - противилась Наташа.

Стоявшая впереди нас телефонистка Титова заулыбалась, увидев меня.

- Варюха, присоединяйся. Сейчас нарядим, будешь как куколка.

- Она будет как солдатик, оловянный, - через плечо пробасила Бибигонша. Впервые я услышала от нее что-то разумное.

- Спасибо, меня здесь нет, - ответила я своей бывшей подчиненной.

- Она вовремя смылась, - угрюмо сказала Наташа.

Склад опустел, мы с Наташкой, словно две несчастные сиротки, стояли у прилавка, без всякого удовольствия глядя на казенные дары, щедро выкладываемые Скомороховой.

- Бюстгальтер - две штуки, рубашка повседневная - три штуки, парадная две штуки, чулки - две пары. - Сверяя одежду по накладной, Скоморохова бегала меж стеллажей.

- Что есть чюльки? - на иностранный манер задала вопрос Наташка.

- Чюльки есть недоношьенный кальготка, - развила я диалог.

- Это вы на каком? - бросила на бегу Скоморохова.

Мы с Наталией сначала не поняли, о чем она спрашивает. Переглянулись в недоумении, потом до нас дошло, и мы чуть не рухнули от внезапного приступа веселья, прямо здесь, у прилавка, на котором возвышалась груда одежды. Скоморохова смотрела на нас как на убогих, с большим состраданием.

- Семен Семеныч, ты что, африканского не знаешь? - отдышавшись, спросила Наташка.

В ответ Скоморохова опустилась с тыльной стороны прилавка. Обиделась, что ли? Была Скоморохова. Так хорошо, так ладно раздавала то, что следует носить, и вот тебе - нет Скомороховой, только мышиный шорох с той стороны. Мы уже думали, что она сгинула где-то там, за высоким прилавком, так долго ее не было, так долго, невидимые, шуршали мыши.

- Ау, товарищ прапорщик! - приставив руки ко рту, крикнула я.

- Ау! - вторила мне Наташка.

И когда мы совсем отчаялись, решив, что Скоморохова окончательно и бесповоротно заблудилась в вещевых дебрях, среди гюйсов, погон, кителей и шинелей, она показалась на поверхности прилавка, сжимая в руке, как знамя победы, что-то розовое. Развернула это розовое, рукой аккуратно распластала каждую складочку. Панталоны. Форменные. Розовые. Они приятно ласкали глаз.

- Вот, - не без гордости сказала запыхавшаяся Валентина, - бери, Киселева, себе берегла.

О! Я едва не подпрыгнула от таких откровений; значит, все-таки они у нее под юбкой, более того, не стандартные голубые, через которые прошли все женщины-военнослужащие, а розовые. Тоже творчество.

- Нет, - упрямо сказала Наталия, проявив таки глубинный сепаратизм по отношению к Скомороховой и ее розовым панталонам, - хочу голубые.

- Почему? - не поняла та. Ее наивная уверенность в щедрости дара была потрясающей.

- К лицу они мне, - пояснила Наташка.

Мы вышли из склада нагруженные, прижимая к груди вороха одежды. Наташка доверила мне нести самое дорогое. Синие панталоны.

- Пожалуйста, не умирай, или мне придется тоже, ты, конечно, сразу в рай, - завопили мы не потому, что душа пела, а больше по соображениям безопасности. Темнело, на узкой дороге, в тумане осадков, мы были лишены возможности смотреть под ноги и могли не заметить встречного. А так встречный услышит в снежной пыли про сладкие апельсины и уйдет с пути. Все действительно уступали нам дорогу и шли дальше горланя.

Ключ у этой загадки скрипичный - Муза Пегасовна, руководитель хора Дома офицеров. В нем поют все женщины гарнизона, а принимает их в свой коллектив Муза Пегасовна только при условии полного знания текста хита "Хочешь?". Такая у старушки слабость - любимое музыкальное произведение. Благодаря Музе Пегасовне это единственная песня, все слова которой я помню. Таких, как я, целый гарнизон. Лохматый пес Малыш, поджидающий у ворот, залаял при нашем приближении.

- Вот видишь, - сказала Наташка, - меня уже сейчас ни одна собака не узнает.

- Пока только одна, - уточнила я.

ШАХМАТЫ, БОТТИЧЕЛЛИ И КРИПТОГРАММА ДЬЯВОЛА