Муза и генерал

Внутри на белом атласе - солидный WATERMAN; корпус ручки инкрустирован серебром и трехкаратным золотом. Такой крутой в нашей редакции нет даже у Костомарова. Оказывается, это - подарок мне. Не знаю, поднимется ли моя рука применить столь роскошный подарок по его прямому назначению? Интересно, с чего бы? Муза Пегасовна смолкает, вместе мы вопросительно смотрим на генерала.

- Рубль Константина действительно оказался моим, столичные эксперты подтвердили его подлинность, - говорит генерал, продолжая наигрывать воровской гимн.

Мы с Музой Пегасовной переглядываемся: так вот где долгих четыре дня пропадал генерал.

- Спасибо, Тимофей Георгиевич, это вы слишком, - растерянно говорю я, не выпуская ручки из рук, - даже не представляю, как можно просто так писать этой уникальной вещью! Может, сразу под стекло замуровать?

- Брось свои комплексы, Варвара! - рубит сплеча генерал. - Ручка не стоит и сотой доли рубля Константина. Так что нечего на нее любоваться: не мы для вещей, а вещи для нас. Пиши статьи, чтобы каждая - на вес золота.

- Тима, ты не представляешь, как щедрость украшает мужчину! - Обняв генерала, Муза горячо целует его в щеки и уточняет: - За тебя, Варвара.

- Я и сама могу, - слабо протестую я.

- Не шали, - грозит пальчиком подружка-старушка.

- Между прочим, Муза, нас ждет машина, - прерывает наш диалог генерал.

Все вместе мы выходим на крыльцо. Уже стемнело, и зажглись фонари. Роскошная Муза, в каком-то немыслимом белом кардигане, в туфлях на высоком каблуке, рука об руку с генералом, направляется к машине.

- Ну, я пойду, - говорю я.

- Подбросить? - спрашивает генерал.

- Спасибо, - мотаю я головой.

Почему-то мне ужасно тоскливо, хочется нырнуть в темноту и долго идти под фонарями, которые ночью кажутся звездами. И чтобы мелкий дождь стекал по лицу как слезы. Прямо над нами нарастает гул самолета, вечернее небо стремительно бороздят сигнальные огни невидимой машины.

- Ночные полеты? - спрашивает генерал.

- Ага, - вздыхаю я.

- Не расстраивайся, Варя, - подбадривает меня Муза Пегасовна, - вот станет Леша генералом, и вы тоже сходите в ресторан.

- Муза, ты не знаешь Власова, - замечает генерал. - Для того чтобы он окончательно пошел на посадку, ему надо как минимум выйти на пенсию.

- В общем, сходила, Варя, в ресторан, - хохочет Муза Пегасовна.

От обещанной перспективы я с досадой развожу руками: ресторан светит мне лет через двадцать. А сейчас Лелик мне кажется ребенком, без спроса забравшимся в кондитерскую лавку. Пока не стрескает все сладости, до аллергии, не успокоится.

Музе Пегасовне пришла в голову мысль устроить из посещения ресторана нечто экзотическое.

- Требую оргию! - провозгласила она, осушив бокал шампанского.

Дабы претворить эту идею в жизнь с полным блеском, генерал заказал официанту Б-52.

- Будем гасить бомбардировщик, - улыбнулся генерал Музе.

Ради оргии, по которой исстрадалась мятежная душа, загнанная в возрастные рамки, Муза была согласна на все. Ее даже не напугал вид горящего синим пламенем коктейля. Подбадриваемая генералом, обладающим большими познаниями в искусстве пития, она опустила на самое дно пожароопасного бокала трубочку и на едином вдохе осушила Б-52 вкупе с пламенем. Так родилась традиция. Еще при первом появлении сей блестящей пары музыканты оставили смычки и клавиши, присутствующие - закуски. Публика, узнавшая нового губернатора, рукоплескала. Генерал раскланялся, он явно был растроган. Роскошная Муза, сопровождаемая кавалером под руку к столу, ломящемуся от яств, не могла оставаться лишь тенью и ответила залу воздушным поцелуем. Грянули продолжительные аплодисменты. Музыканты заиграли туш. И если женские взгляды с некоторым пристрастием бороздили спутницу губернатора вдоль и поперек, то мужчины откровенно сворачивали шеи.

- Ей нет соперниц, нет подруг, красавиц наших бледный круг в ее сиянье исчезает, - произнес генерал первый тост.

А уж когда Муза Пегасовна, ощущавшая себя под прицелом множества глаз как рыба в воде, заявила о своем желании оргий, их возжелали все. Не потому, что Муза говорила громко - просто так уж получается: где бы она ни появилась, ее слышат. Накрахмаленные официанты не успевали разносить по столам бокалы с полыхающими Б-52. Дамы взахлеб демонстрировали склонность к отчаянным поступкам, и ни одна, склонившаяся над пламенем, не ойкнула. А ойкнули все в ту минуту, когда музыканты взяли первые ноты какой-то лирической мелодии и пианист произнес в микрофон:

- Губернаторский вальс - для губернатора и его дамы.

Как все и ожидали, генерал, протянув руку Музе, повел ее в центр танцевальной площадки. Посетители ресторана, особенно те, что помоложе, скуксившись, вернулись к застольным беседам: кому охота смотреть на показательные выступления стариканов, что были когда-то рысаками, а сегодня, с трудом передвигая копыта, способны только на вялое топтанье в ритме вальса? Генерал уже хотел закружиться в объятиях подруги, но Муза, оставив его, взошла на сцену.

- Нет, нет, - обратилась она к музыкантам, обрывая мелодию властным движением руки, - никаких занудливых музык.