Муж для потомственной попаданки

От утробного рыка, заполнившего помещение, люстра жалобно зазвенела, а я замерла, завороженная приближением… монстра. Таким я друга никогда еще не видела! Что происходит?

— Целиком? — угрожающее.

— Нет! — я нервно мотнула головой. — Только нижнюю половину!

— Что?!

От очередного рыка что-то внутри тоненько звякнуло и оборвалось.

Наверное, мое и без того потрепанное терпение. Испуг мгновенно обратился раздражением. Чего он орет, собственно?

— Ничего! — рявкнула уже я, толкнув подступившего вплотную мужчину в грудь. — Я то чем виновата, если Василь своими… частями в лицо тыкал? Я и пикнуть не успела, а потом…

Упс! А я не знала, что полукровки так могут.

В комнате резко сгустились сумерки. А на дворе день вообще-то!

Потом вдали зарокотал гром, а я… открыв рот смотрела в сверкающие глаза напротив. Густым, фиолетовым мраком сверкающие!

— То-о-олик… — пискнула жалобно, вжимаясь спиной в шкаф и бочком-бочком пытаясь уйти из-под прицела жуткого взгляда.

Вместо ответа и извинений — рев раненого зверя.

— Я тебя боюсь! — прошептала, не в силах даже зажмуриться. Да что там! Я как дышать забыла, глядя в сверкающие омуты очей неожиданно обезумевшего старого друга, опекуна… мужчины…

Рывок, и он потянул на себя, сжал, притиснул к груди. Я было дернулась с перепугу, но широкая ладонь, пальцы которой неожиданно обзавелись черными когтями, обхватила затылок, вынуждая поднять голову. Когда твердые губы преобразившегося друга приникли к моим в обжигающе-страстном поцелуе, меня будто кипятком окатило!

Чувствуя себя мотыльком, с маху влетевшим в ревущее пламя даже не свечи — лесного пожара, я трепыхнулась раз, другой… А потом руки сами собой сменили род деятельности — вместо того, чтобы отталкивать на пустом месте ополоумевшего полудемона, они поднялись, обвивая его шею.

И уже не он прижимает меня к себе, а я сама льну к его большому телу в подспудном стремлении стать еще ближе, раствориться в этом сумасшествии до конца… Под потолком заметался мужской рык. Не гневный — торжествующий! Далекие раскаты грома вторили ему, а я запустила пальцы в короткие волосы Толика и снова застонала, запрокидывая голову. Его ладонь больше не удерживала затылок, спустившись ниже. Губы прокладывали дорожку поцелуев по шее, лаская, обжигая, подчиняя меня властности этой страсти.

Громкий треск ознаменовал гибель свитера, обнаженной кожи коснулась прохлада легкого ветерка, так контрастирующая с жаром бьющегося внутри безумия… В следующее мгновение полукровка поднял и снова приник губами к губам в глубоком поцелуе, окутывающем сознание сладким дурманом.

Я застонала, в каком-то остервенении впиваясь пальцами в бугрящиеся мышцы обнаженных плеч. Совершенно потерялась, сгорая в огне собственных и чужих желаний. Даже ощутив под спиной бархатистую замшу, лишь выгнулась навстречу большому телу, вдавливающему меня в диван. И стон — протяжный, почти болезненный и уже не мой — огласил темноту

Голый! Причем и живот, и Толик! Правда, первый наполовину благополучно прикрывали джинсы, а второй оставался в брюках. Обрывки рубашки висели на шкафу. Мой свитер, вернее то, что от него осталось, валялись под столом. Один мой ботинок стоял на подоконнике, другой и вовсе зацепился за дверную ручку. Хоть убейте, не помню, как они там оказались. И… какой ужас! Если бы не мамины джинсы, мы ведь уже…

— Отпусти, — всхлипнула, выронив подушку и спрятав пылающее лицо в ладонях. — Толик, пожалуйста. Отпусти… Я тебя очень прошу, не делай так больше…

— Дуся… — застонал он все так же прижимаясь лбом к моему животу. я…

— Отпусти!!! — истерически завизжала и… зарыдала в голос.

Вот тут до него дошло. Полукровка отпрянул, одним прыжком пересек комнату, врезавшись спиной в секретер. Уставился на меня полными непонимания, сожаления и ужаса глазами, в фиолетовом мраке которых уже проглядывало серебро. А я, соскользнула вниз, встала на дрожащие ноги.

Едва не упала, но как-то собралась и метнулась к шкафу. Сдернув с дверцы рубашку, прижала ткань к обнаженной груди и кинулась прочь, в свою комнату.

Меня душили слезы. Тело все еще ощущало прикосновения мужчины, которого я…

Как он мог? Неужели сам не понимает, насколько сложно его отталкивать? Я ведь не железная! Но сегодня… он переступил все границы. И самое страшное, даже сейчас, осознавая недопустимость наших отношений, от желания вернуться и с порога кинуться ему на шею все внутри дрожало и горело. Прижаться к нему, обнять, зацеловать до полусмерти, просто отдать себя в его власть! Почувствовать себя птицей, которая взлетает навстречу буре, доверяясь ей бессмысленно, безоглядно…

Ворвавшись в свою комнату, натянула первое попавшееся, ничуть не заботясь ни о порядке в шкафу, ни о собственном облике, и, хлопнув дверью, метнулась по лестнице вниз. Когда я бегом ворвалась в конюшню, мальчишку, приставленного к лошадям, буквально снесло с дороги. Цапнув с крючка возле стойла недоуздок, уже через пару мгновений взлетела на любимую кобылку, наплевав на седло и приличия. Благо, ворота в помещение я в сердцах не открыла даже, а распахнула, едва не сорвав левую стойку с петель.