Муж на час

Людмила вспомнила — «диньдинем» в фильме называли секс — и смутилась, не зная, как реагировать на слова Игоря. Он что, имеет в виду, что их отношения становятся излишне близкими? Или что он, как спаситель, имеет право на что-то большее, чем «спасибо»? И вообще, как в таких случаях надо отвечать мужчинам? И надо ли? А вдруг она подала ему какую-то надежду, и он теперь ждёт продолжения? Дать ему отпор? А вдруг обидит хорошего человека, и он ничего такого в голове и не держал? Просто добрый очень, порядочный, вот и возится с ней, невезучей.

Она аж взмокла, перебрав все эти мысли за какую-то минуту.

— Ну что, на Луговую? — повернулся к ней Игорь.

— З-зачем?

— Ну а как вы одна с такой ногой жить собираетесь? Хотя нет, сначала надо вас в травмпункт свозить, пусть вам больничный выпишут.

— Нет, что вы, какой больничный! Мне сценарий завтра дописывать! — всполошилась Людмила, мигом позабыв про свои щекотливые предположения.

— Да? И как же вы до работы добираться будете?

— На такси, — поникла она, сообразив, что если Аркадий не оставил денег, то её финансов с учётом такси хватит ровно на два дня.

— А вам обязательно в вашей конторе сценарий дописывать?

— Нет, можно и на домашнем компьютере…

— А хотите другой вариант? Я вас сегодня отвожу на Луговую. Завтра с утра — к вам на работу, вы забираете остальное, что нужно в комплект к этим вашим окровавленным бумагам, потом мы заезжаем ко мне за ноутбуком, потом договариваемся здесь с ребятишками, что они свидетелями пойдут. А потом возвращаемся в деревню, и вы спокойно, на свежем воздухе ваяете этот свой сценарий, и заодно Анна Николаевна лечит вам вашу многострадальную конечность. А? Едем?

Людмила хотела отказаться, но поняла, что не может. Воспоминание о покое дома на Луговой нахлынуло с такой силой, что даже сверчки услышались, и ощутился вкус малины на губах. И она сдалась, согласилась и даже мысленно цыкнула на скользкую мыслишку, что Игорь, предлагая ей это, на самом деле создаёт все условия, чтобы она отблагодарила его по полной программе… Нет, с её стороны гадко так про него думать. Он не такой. И она не такая. Она замужняя женщина, которая никогда не изменяла и не собирается изменять собственному мужу. И если у неё в башке завелись какие-то глупости, навеянные дурацкими сериалами и женскими романами, то это её личные проблемы. И нечего их навешивать на хорошего человека, который помогает ей от чистого сердца.

Игорю же очень хотелось её поцеловать. С того самого момента, как тащил её на закорках и чувствовал мягкие руки на своей шее, грудь, упруго прижимавшуюся к спине, тугие икры в ладонях. Она тихонько дышала у него над ухом, пока он нёс её под горку к припаркованной машине, и в голове крутился этот дурацкий «динь-динь» и картины, как он мог бы так же придерживать её за ноги, но совсем при других обстоятельствах.

Нет, не мог бы. Он понял это сразу же, как пустил пробный шар с этим самым «диньдинем», и увидел, как она смутилась и растерялась, не зная, как реагировать на его слова. Странная она была эта Людмила. Совсем не похожая на других женщин, которые кокетничали, строили глазки, пытались произвести впечатление. Ничего она не пыталась на него произвести. Была такая, как есть — бесхитростная и очень милая. Простая, но за простой этой угадывалась глубина. Повезло этому индюку, её мужу. И где он, интересно, пропадает, пока его жена в неприятности вляпывается? Командировки у него… Может, бабу себе завёл? А поездками отмазывается? Интересно, если и в самом деле так, и Людмила об этом узнает, у него появится шанс её хотя бы поцеловать? А то ведь сунуться к ней сейчас с такими намёками — всё равно, что грязными лапами за чистое хвататься. У кого там, у Маяковского, про сапоги и бабочку души?

Морок желания близости отпустил его только в травмпункте, куда он всё-таки отвёз Людмилу, и где врач с красными веками и распухшим носом — аллергия у него была, что ли? — наново перемотал ей ногу, велел не нагружать минимум неделю и сделал запись в своих бумагах. Игорь отметил себе, что запись есть и, в случае чего, её можно будет предъявить на суде. Потом помог женщине вернуться в машину — на этот раз без лишней интимности, Людмила смогла допрыгать, опираясь на его руку. Потом ехал и слушал, как она дозванивалась, судя по тону, до начальницы и объясняла про ногу и про сценариста, а та ахала и охала громовыми раскатами, так, что даже ему было слышно.

— Ольга Николаевна, вы не волнуйтесь, я сценарий взяла, дома буду работать, за два дня всё сделаю. Только сестре Льва Романовича сообщить надо, чтобы приехала, а то квартира брошена, и документы его нужны.

— Я скажу Лиде, пусть займётся, — пророкотала трубка. — Как же всё это не вовремя!

— Извините, — смутилась Людмила, чувствуя себя виноватой, но Княгиня отсоединилась.

— Что, крутое начальство? — повернулся к ней Игорь.

— Ольга Николаевна? Да, она с характером, — кивнула Людмила. — Волевая очень, на ней все программы держатся. А мы — на подхвате. И она очень не любит, когда что-то идёт не по плану.