Муж во временное пользование

— Нина, умоляю! Хотя бы раз… Сегодня, сейчас… Завтра приедет моя жена, а сегодня у нас будет время обо всем спокойно поговорить. Пожалуйста, Нина! Только одна встреча! Ну, чего ты боишься? Я же не собираюсь тебя насиловать.

При последних словах Нина вздрогнула и отстранилась от трубки. Но Лена смотрела на нее такими умоляющими глазами и так выразительно кивала головой, что Нина уступила.

— Хорошо, — сказала она в трубку скучным голосом. — Так и быть, сегодня в шесть у «Кометы».

Лена удовлетворенно кивнула, а Олег спросил:

— Может быть, раньше? Могу заехать за тобой через несколько минут.

— Раньше не получится.

— Смиряюсь перед хозяйкой положения.

Повесив трубку, Нина с грустной улыбкой посмотрела на подругу и спросила:

— Довольна? Слышала голос рокового мужчины?

— Спасибо тебе, миленькая. — Лена порывисто обняла подругу. — У тебя у самой такие проблемы, а ты еще мне, дурехе, помогаешь.

— Ну, ладно, ладно. Только это было в последний раз. Больше не проси связываться с Олегом. Можешь сколько угодно дежурить у «Кометы», но я туда не пойду.

— Конечно, я и не прошу. Для меня это тоже будет в последний раз, поверь. Прощальный взгляд на первую любовь…

После ухода Лены Нина вначале почувствовала глубочайшую апатию, вялость и заторможенность. Потом это состояние сменилось беспокойством, суетливостью. Она то хваталась за дела, то без сил падала на диван, иногда плакала, а потом вдруг замирала от тревожного предчувствия. Что-то рушилось в ее жизни. Рушилось непоправимо. И дело было не только в болезни отца. Интуитивно Нина чувствовала, что очень скоро для нее наступит время, когда не удастся уклониться от борьбы и принятия решений.

Глава четырнадцатая

Было около трех часов дня, когда вернулся Гаевой. Нина к этому времени уже успокоилась и вполне держала себя в руках.

Лицо у Василия Федоровича было серым, а рукой он массировал левую сторону груди.

— Папа, что с тобой?.. — кинулась к нему Нина. — Сердце?

— Да, в последнее время и мотор стал барахлить. — Гаевой говорил с одышкой. — Ничего, выпью валокордин и полежу.

Лекарство не помогло; Василию Федоровичу становилось все хуже, и Нина вызвала скорую. Пока ожидали карету, Гаевой попросил Нину посидеть рядом с ним и, взяв ее за руку, стал медленно, задыхаясь, говорить:

— Знаешь, дочка, это, может, было бы лучше для меня, если бы я от инфаркта умер. Быстрая смерть и без особых мучений. Во всяком случае это легче, чем то, что мне предстоит.

— Папа, ну перестань говорить ерунду! — перебила его Нина. — Тебе еще жить и жить, а ты себя хоронишь. И потом о каком инфаркте может идти речь? У тебя никогда не было особых проблем с сердцем.

— Да, на учете у кардиолога я не состою. Но сердце — это такая тонкая машинка, которая может выйти из строя очень быстро. Очень, очень быстро…

— Ты переживал из-за своей болезни, держал все в себе. Вот сердце и заболело. Ничего, выдюжим… Приедут, сделают укол…

Врач и медсестра возились с больным недолго. Узнав, что это первый приступ такого рода, сделали внутривенный укол и велели выпить успокоительного.

Однако в прихожей врач сообщил Нине вполголоса, что состояние больного тревожит и, если в течение двух часов не наступит улучшение, надо вызывать кардиологическую бригаду.

Нина вернулась в комнату, села возле отца и стала его успокаивать:

— Видишь, папа, ничего страшного. Людей с абсолютно здоровым сердцем сейчас не найдешь, тем более в зрелом возрасте. Закончишь лечение — заставлю вести здоровый образ жизни. Отдыхать, бегать, играть в теннис…

— Боюсь, что я свое уже отыграл, — сказал Гаевой, тяжело переводя дыхание. — Жил так, будто впереди еще много времени, а оказалось… И вам с Катей не успел устроить жизнь как следует…

— Перестань разговаривать, тебе вредно. Лучше постарайся уснуть.

— Нет, дочка, выговориться хочу. Мало ли что может случиться… даже через несколько часов. Я теперь ни в чем не уверен. И ты меня не перебивай, а слушай внимательно. Так вот, Нина. Ты и Катя — вы для меня самые дорогие люди на свете. Женщины, которые были у меня после мамы, не в счет. Даже, если бы я когда-нибудь женился… то лишь затем, чтоб иметь хозяйку в доме. Но в душе остался бы вдовцом. И цель у меня была только одна — устроить тебя и Катю так прочно, чтобы даже после моей смерти вы могли жить хорошо и ни от кого не зависеть. Но, видишь, я ничего не успел для вас сделать…

— Не надо так говорить. Ты всегда делал для нас все, что мог.

— Нина, ты, наверное, хотела бы знать, кем был твой настоящий отец.

— Я знаю: он был геологом и погиб в экспедиции. Несчастный случай.