Муж во временное пользование

Нина остановилась, осененная внезапной догадкой. Конечно! Ей знакомо лицо человека, которого заталкивали в «Вольво». Она видела его на армейских фотографиях Ярослава. Когда он ей показывал альбом, она не очень разглядывала его друзей, потому что смотрела только на Ярослава, а все остальные были ей незнакомы и, в общем, неинтересны. Теперь же память, обостренная волнениями и страхом, отчетливо высветлила именно это лицо. Наверное, в нем было что-то значительное, оно западало в подсознание. И еще Нина поняла, отчего пьяная троица показалась ей странной: на самом деле ни один из них не был пьян. Те двое притворялись, а друг Ярослава, скорей всего, был оглушен или ранен. Они тащили его, он почти не передвигал ноги.

«Послушай Тор, — мысленно обратилась она к Ярославу, шагая по улицам ночного города, — послушай, я, кажется, стала свидетельницей преступления. Не знаю, кто твой армейский друг и как он связан с делами Хустовского, но вчера я видела его чуть живым, это уж точно. Куда его завезли, что с ним сделали?.. Господи, я только сейчас поняла, какой была дурой!.. Намекала Олегу, будто мне кое-что известно! Как бы за такую глупость не заплатить слишком дорого… Но ты поможешь мне во всем разобраться, верно? А ты ведь еще не знаешь, что в моей голове и в моем сердце произошел очень важный процессик. Я поняла, что люблю тебя, Тор…»

Внезапно Нина осознала, что, разговаривая с Ярославом, старается заглушить страх перед пустынными улицами ночного города. Впрочем, оставалось только дойти до конца этой неширокой улицы, а там, впереди, проспект, где даже в такой час — прохожие, транспорт, огни, витрины. Там она сядет на автобус.

А вот эта улица совсем пустынна. Ни души. Впрочем, где-то слышатся шаги. Или это ее собственные? Или сердце так гулко стучит? Внезапно Нина оглянулась. Метрах в пятидесяти за ней следовал какой-то тип. И ничего бы подозрительного, но уж очень быстро он приближался. Нина невольно ускорила шаг.

Только бы добежать до проспекта.

И вдруг впереди словно из-под земли выскочила еще одна подозрительная фигура. Нина попятилась, назад, оглянулась. Преследователь приближался. Самые жуткие, самые леденящие истории о насильниках и маньяках припомнились Нине в одно мгновение. Прежний страх, граничивший с душевной болезнью, накатил на нее с такой силой, что в голове начало мутиться. Она хотела закричать, но от ужаса перехватило горло. Мгновенным проблеском мелькнула догадка, что ее могут преследовать те самые типы, которых видела вчера. Нина не успела осмыслить эту догадку, потому что почва вдруг стала уходить из-под ног, а свет и звук стремительно исчезли. Но даже сквозь меркнущее сознание Нина почувствовала силу удара, обрушившегося на ее голову.

Глава пятнадцатая

Первая мысль, которая внезапно появилась из небытия, была связана с Ярославом. Витая в вязком тумане, пронизанном редкими дрожащими огнями, Нина не могла понять, на каком свете находится ее душа. Минутами она чувствовала себя как межзвездный скиталец на пути к новым земным воплощениям, а потом вдруг накатывала тяжелая тоска, безжалостной волной отгонявшая душу от берега живых… Едва осознав близость роковой грани, Нина подумала о Ярославе. Перемещение в иной мир навсегда разлучит ее с ним. Теперь, разделенные временем и пространством, они обречены обитать в разных мирах, и кто знает, встретятся ли где-нибудь их души?.. Он так никогда и не узнает, что она полюбила его… Нина останется в его памяти ущербным существом, неспособным перебороть свои комплексы, подняться над предрассудками и оценить настоящее чувство. Теперь у него будет своя жизнь, и чем дальше по времени, тем меньше станет вспоминать он о прошлом, в котором потеряется их мгновенная, не дожившая до полного счастья любовь… Больше всего сейчас Нина хотела вымолить у судьбы хотя бы полминуты, чтобы посмотреть в глаза Ярославу и сказать ему три слова: «Я люблю тебя». Если бы она успела произнести эти слова, ей было бы легче, поскольку знала бы, что при воспоминании о ней Ярослав будет чувствовать не горечь, а нежность, и душа его не ожесточится мыслью о неразделенной любви…

И вдруг Нина почувствовала, что в глаза ей бьет свет. Не тот, беспокойно дрожащий в вязком тумане небытия, а ровный, яркий, привычно земной. Постепенно он принимал конкретные очертания: белые стены и потолок, солнечные лучи в окна сквозь белые шторы. Через несколько секунд Нина осознала, что находится в больничной палате. Вскоре услышала чей-то незнакомый голос: «Она очнулась, зови врача».

Нина, наконец, поняла, что жива. У нее не было сил, чтобы словом или жестом выразить ликование.

И вдруг она испугалась: что, если сейчас все оборвется, и она опять уйдет отсюда, не успев сделать главного? Преодолевая слабость, поднялась с постели. Тут же к ней подошла женщина в белом халате и заставила снова лечь.

— Мне надо срочно позвонить! Сообщить своим!.. — Нина опять попыталась подняться.

— Лежи, лежи, — остановила ее медсестра. — Сами позвоним. Ты телефоны-то помнишь?