Муж во временное пользование

— И все-таки одного я понять не могу. Почему ты, Ираида, так вертишься, так рискуешь, связываешься с уголовниками? Неужели твой супруг этого стоит? Или он успел переправить в зарубежные банки столько денег, что для вас теперь, как говорится, ставка больше, чем жизнь? Но эти деньги тебе не помогут, если сама окажешься в тюрьме. То, что ты сейчас делаешь со мной, с Татьяной, грозит порядочным сроком. И ты это знаешь. Я бы на твоем месте не стала подобным образом рисковать.

— Оказалась бы на моем месте… — Ираида вдруг захохотала заливистым смехом. — Да, ты хотела бы быть на моем месте! И ты, и твоя подружка Ленка, и многие другие бабы! Но Олег выбрал меня! И я буду за него бороться всегда и со всеми! И рисковать буду. Ради него. А ты бы не рисковала?

Нина почти с изумлением уставилась на собеседницу.

Ираида вытянулась во весь свой немалый рост, расправила свои внушительные телеса, но в эту минуту она не казалась толстой и громоздкой, а, скорее, величественной.

Нина только сейчас обратила внимание, что черты лица Ираиды по-своему привлекательны, а ее низкий, грудной голос с придыханием, может звучать волнующе и призывно. Нина впервые подумала о том, что, возможно, не только высокие связи и богатство привлекли Олега в Ираиде. Да, она не похожа на изящную фотомодель, но, кто знает, может быть Олег, притворяющийся весьма современным, в душе ценит красоту кустодиевских купчих. Почему бы и нет? Ведь, например, такой утонченный эстет, как Александр Блок, любил же полнотелую Любовь Дмитриевну. Сейчас Нина уже не смотрела на жену Хустовского, как на смешную мадам Грицацуеву. Нет, Ираида скорее напоминала ей леди Макбет, всегда готовую вдохновлять и выручать своего преступного лорда.

— Так ты любишь Олега! — воскликнула Нина, изумленная этим открытием. — Любишь, несмотря на то, что он подлец и преступник! И при этом считаешь, что и все остальные от него без ума. По-моему, такого человека можно только презирать.

— Ну? — Ираида подбоченилась одной рукой, а другой оперлась на спинку стула. — Не потому ли ты его начала презирать, что Олег в свое время тебя бросил?

— Это он тебе так говорит? — усмехнулась Нина. — Выдает желаемое за действительное. На самом деле я его бросила. И никогда ни на минуту об этом не пожалела.

— Говорить можно все, что угодно. Но я-то знаю, почему вы расстались. Ты связалась с какими-то подонками, которые могли тебя наградить любой заразой. Потому и избегала ложиться с Олегом в постель. Но он и так обо всем догадался и бортанул тебя.

— Чушь! И этими грязными выдумками ты тешишь свое самолюбие?

— Это не выдумки. Я знаю, что примерно в то время, когда Олег тебя бросил, ты проверялась у венеролога. Значит, понимала, что твои дружки могут тебя чем-то «нагрузить». Или, скажешь, ты невинной девочкой была? Так невинные девочки к венерологам не ходят.

Нина посмотрела на дверь лоджии, за стеклом которой мелькал птичий профиль Ульяна.

— Ты мыслишь в верном направлении, — насмешливо заметила Ираида. — Ульян там работал и заметил тебя, даже запомнил твое смазливое личико. А ты, наверное, ходила там, пряча глазки, и потому никого не замечала. Ну, а мы с Ульяном давние знакомые, когда-то были соседями. Однажды я ему тебя показала — вот, говорю, дочка Гаевого, она же — бывшая пассия Олега. А Ульян и говорит: «Ба, знакомые все лица!» Так я и узнала о тебе такую пикантную подробность.

Выводы Ираиды были настолько нелепы и пристрастны, что Нина внезапно почувствовала, как возмущение сменяется в ней полной апатией. Она поняла, насколько бесполезно доказывать предубежденной собеседнице что-либо, и сказала почти равнодушным тоном:

— Странно, что ты раньше меня не шантажировала этой подробностью.

— А зачем? Я ничего не делаю зря. Козыри следует выкладывать только тогда, когда они могут сыграть.

Нина молчала, уставившись в одну точку. Все происходящее сейчас казалось ей противным, навязчивым сном, от которого невозможно отряхнуться.

С лоджии вошел в комнату Ульян, и они с Ираидой о чем-то тихо переговорили. Потом, взглянув на застывшее лицо Нины, Ираида внезапно спросила:

— Эй, ты что? Встряхнись сейчас же! Тебе надо хорошо соображать. Если сама не можешь взбодриться — Ульян сделает укол для поднятия тонуса.

Ульян медленно взял в руку медицинскую сумку, лежавшую на диване.

— Нет! — вскричала Нина, чуть не подпрыгнув. — Не надо никаких уколов! Я в полном порядке!

— Всегда эти нервные девицы боятся уколов, — криво усмехнулся Ульян.

— Не уколов я боюсь, а таких врачей, как вы.

— Чем я плохой врач? Вот эти, например, пациенты, — Ульян кивнул на дверь, — очень меня ценят и уважают. И слушаются во всем. Если я им скажу: «Берегите этих женщин», — будут беречь как зеницу ока. А если скажу: «Эти женщины плохие, их стоит наказать», — ну, тогда они расправятся по-своему.

Недвусмысленную угрозу Ульян высказал весьма флегматичным тоном, который, однако, действовал на психику сильнее, чем крики и яростные жесты. Нина внутренне поежилась и спросила:

— А почему вы, Ульян, не боитесь в этом участвовать? Или тоже собираетесь уехать вместе с четой Хустовских?