Мужчина апреля

Странно признаться, но в Тушине я ни разу не бывала. Вот так можно всю жизнь прожить в Москве и толком не знать ничего, кроме своего района и центра. Тушино – один из многих московских районов, название которого мне ничего не говорило. Да и облик тоже ничего не сказал. Такие же реконструированные высокие дома, такие же таунхаусы с крохотными садиками и батутами для детей. Такие же чистые уютные улицы. Сквозь ветки, пока еще голые, синели солнечные батареи крыш. Как везде. Разве что таунхаусов побольше, чем в центре: здесь земля намного дешевле.

Сверяться с картой в телефоне мне не требовалось, стадион, где Айна назначила мне встречу, я увидела сразу. Красно-белую полусферу, как бы составленную из ячеек-сот солнечных батарей в цветах «Артемиды»: белых и красных. Стадионные прожекторы на длинных шеях были похожи на доисторических ящеров, собравшихся вокруг поверженной добычи.

Курс на купол.

Короткая прогулка помогла мыслям улечься. Я больше не думала ни об Ангеле, ни о Томми, ни о Геракле, ни о себе и своих чувствах. Голова сделалась пустой и ясной. Я была готова вбирать, замечать, улавливать. Готова делать свою работу.

Когда не знаешь, что делать, просто следуй стандартному протоколу.

Сунула в сканер на входе свое служебное удостоверение с магнитным штрих-кодом по краю. Полицейское удостоверение со штрих-кодом категории В открывает почти любую дверь в общественном месте.

Прозрачные воротца из сверхпрочного пластика распахнулись.

Я наткнулась на лицо Айны, как на холодную глухую стену.

– Еще минута, и я бы вас не стала ждать.

Я кивнула:

– Понимаю. Мне не представить, что вы чувствуете. Спасибо, что не отказались со мной поговорить.

– А вы из тех, кто любит животных больше, чем людей, – с вызовом бросила Айна.

Я не поддалась. Ответила вежливо:

– Я из тех, кто считает, что если вмешиваешься в жизнь живого существа, то несешь за него ответственность. Не важно, человек это, животное или насекомое.

Лицо Айны чуть смягчилось.

– Идемте, – мотнула она головой.

Я шла за ней по коридору. Смотрела на ее широкие плечи, на сильную шею. На блестящий хвост волос, стянутый самой простой резинкой.

Непроницаемая.

Айна толкнула дверь в раздевалку. Кинула сумку на скамью.

– Говорите. Пока я переодеваюсь, – и стащила через голову свитер.

– Как вы себя чувствуете?

Она замерла, посмотрела на меня поверх свернутого свитера. Узкие глаза – как две прорези в маске.

– Вы про меня пришли говорить? Или про кролика?

– Извините, у меня чудовищная работа. Вламываюсь к родственникам в их горе… Поверьте, мне самой не по душе это. Но…

– Ладно. – Айна скрылась за дверцей шкафчика. – Работа есть работа.

– Кто занимался кроликом?

– В каком смысле?

– Чьей обязанностью было его кормить, поить, убирать в клетке?

– Все понемногу. Кто первый вспомнит… – Она осеклась. – Простите, знаю, как это звучит: завели и забыли. Но мы все помнили… Если не считать того утра.

– Прекрасно понимаю.

– Да? – зло переспросила она.

– Простите… А вы видели, что написал Геракл?

– Не знаю, что он имеет в виду. И при чем здесь кролик?

– Пропала видеокамера из его клетки.

– Думаете, я ее взяла?

– Кому нужна зоокамера? Да еще с ночной записью?

– Мало ли. Идет предвыборная кампания. Никогда не знаешь, кому что придет в голову. Они там все не скупятся на выдумки.

– Вы довольно безжалостны к своей…

– Вовсе нет. Я к ней справедлива. Политика – такая же работа, как любая другая. Везде соперничество. Везде свои запрещенные приемы. Игра рукой. Удары исподтишка.

– Как в футболе?

– Как в футболе. Мы получаем желтые карточки, мы получаем красные карточки. Нас удаляют с поля. Но мы все равно пользуемся запрещенными приемами.

– Понимаю.

Айна спросила, не глядя:

– А вы ему поверили?

– Моя работа – расследовать преступления против животных. А не убийства.

Айна задержала на мне взгляд:

– Видите, как легко. Пустил сплетню. А жертва пусть отмывается, как хочет.

– Для меня это дело о кролике.

Айна покачала головой, толстый черный хвост хлестнул из стороны в сторону. Мне не понравилось, что она переводит разговор на мое личное отношение к трагедии. Я заговорила нарочито нейтральным голосом:

– Как бы вы описали свое эмоциональное состояние в дни до… до происшествия? С кроликом.

– А при чем здесь я?

– Я следую стандартной процедуре. Животное, судя по всему, испытывало стресс. Не чувствовало себя в безопасности.

Над дверцей взметнулись голые мускулистые руки – мелькнуло и опало что-то красное.

– Это судя по чему?

– По анализу его экскрементов.

Минутное молчание. Потом спокойный голос:

– Счастливое. Мое эмоциональное состояние последнего времени.

От удивления я не нашлась с ответом.

Айна закрыла дверцу. Теперь она была в красном фирменном свитере. На груди белый логотип «Артемиды» и ниже мелкими буквами название государственной компании, спонсора их клуба: фейслук.