Мужчины и женщина

Тут я заметила, что водитель у нас новый.

Задавать вопросы кому бы то ни было в этом доме, в этом семействе, не принято — всё необходимое вам сообщали немедля — поэтому я лишь поздоровалась, и в ответ услышала:

— Доброе утро. — Водитель повернулся к нам, и я увидела его лицо.

Парень выразил свои чувства более бурно:

— У-у, Энди! Привет! Долго же тебя не было! Расскажешь, как оно там?

— Привет, Егор. Расскажу.

Энди протянул раскрытую ладонь, и мой кавалер громко хлопнул об неё своей пятернёй, начинающей уже превращаться в красивую по-настоящему мужскую кисть… Вот только… да, с этим работать придётся долго.

— Джентльмен должен представить своих товарищей друг другу, если они не знакомы между собой. — Сказала я моему подопечному мягко.

— А, да!.. — Он почесал чуб, вспоминая, кого кому прежде нужно представлять. — Марина Андреевна, это Энди… э-э… то есть, Андрей… ой, как там тебя?…

— Можно просто Андрей. — Сказал с улыбкой водитель.

Мой подросток добросовестно довёл своё дело до конца:

— Ну, да… Андрей, а это моя воспитательница, Марина Андреевна.

— Можно просто Марина. — Сказала я.

Мы пожали друг другу руки, а наш парень облегчённо вздохнул и откинулся на высокую спинку с чувством исполненного долга.

Машина тронулась. Мы больше не разговаривали, поскольку Егор сразу вставил в уши две серебристых фасолины и уставился в окно.

Я тоже смотрела в окно, в проём передних сидений, на дорогу, которая была очень хороша теперь — на пике зрелой осени.

Ещё не поредевшие заметно зелёные кроны тополей слегка припорошены тусклым зыбким золотом. Поля, мелькающие между стволами, где-то перепаханы и сочно бархатисты, а где-то усыпаны мохнатыми валиками скрученного в рулоны сена — густого зеленовато-охристого цвета, того же что и плюшевая стерня, распростёртая под ними. Безоблачная синева, венчающая всю эту осеннюю буколику, коварно обещает тепло, если не зной — в такие утра не мешает свериться с уличным термометром, чтобы не промахнуться с одёжкой…

Иногда я будто невзначай поглядывала в зеркало заднего вида, но ни разу не встретилась со взглядом водителя. Да, водители — впрочем, как и весь персонал в доме — знают своё дело крепко, и положиться на них можно во всех смыслах.

Я езжу этой дорогой вот уже второй месяц — с первого сентября. Всё происходит так, как происходит сейчас: Егор слушает свою музыку, потом он отдаёт мне плеер, телефон и отправляется в школу; если у меня есть уроки, я иду с ним, если нет, то бывает по-разному — в зависимости от того, сколько у меня времени до окончания занятий подопечного. А это, в свою очередь, зависит оттого, есть ли, например, физвоспитание или музыка: Егор посещает не все уроки, развитие сына по некоторым предметам его папа обеспечивает иным образом.

Сегодня моих уроков нет, а у Егора — всего два. Так что, можно посидеть в школьном саду, почитать, или подумать. Или сделать записи в моём дневнике, который я веду лет двадцать. Водитель до конца дня в моём распоряжении — я командую, когда и куда нас везти. Командовать, правда, я не умею и даже норовлю «дать увольнительную» водителю, если, например, Егор будет занят длительное время. Но ничего из этого не выходит — у них приказ: никуда не отлучаться, пока не доставят нас с отроком домой.

* * *

Мы миновали лесной массив и въехали в город. По городу ещё минут десять-пятнадцать — и мы во дворе школы.

Егор вышел из машины, обошёл её и протянул мне руку. Потом отдал свою технику.

— До встречи, Егор, — сказала я.

— До встречи, Маринандревна, — ответил он.

Это был прогресс: прежде я слышала от него какое-нибудь «ага» или «угу», а то и вовсе ничего.

Егор, завидев кого-то из приятелей, припустил, забыв о манерах. Тринадцать лет… это тринадцать лет. Хоть мой тинэйджер и из ранних.

Я обернулась и кивнула водителю: мол, до встречи. Он улыбнулся и тоже кивнул мне.

Обычно водители или спали, откинув кресло, или читали, или играли в какую-нибудь телефонную игрушку. Собственно, я знала двух водителей: один, постоянный, Борис, и подменный — Сергей. Почему сегодня появился Андрей и надолго ли, я не очень-то задумывалась — не моё это дело. Я отметила только, что он выделялся из ряда обслуживающего персонала и вообще не слишком походил на профессионального водителя. И Борис, и Сергей, как я понимала, сочетали свою основную деятельность с функциями телохранителей — оба спортивного вида и весьма внушительных размеров. Андрей же больше напоминал служителя муз — поэта, скажем. И Егор с ним на «ты», как с давним знакомым…

Я пошла по аллее к своей любимой скамейке. С неё открывался вид на медленную, тяжёлую, похожую на густеющее желе, реку и старое кладбище на другом берегу.