Музыка как судьба

2 ’ Фэкс — Фабрика экспериментального актера, открытая Г. Козинцевым и Л. Траубергом в Ленинграде в 1920-е гг. Актеры, обучавшиеся на этой фабрике, назывались фэксами. (Сам Георгий Васильевич в 1930-е гг. был большим поклонником «левого» искусства, а что касается опер Шостаковича, то он знал их хорошо и память о них пронес через всю свою жизнь. В одном из многочисленных разговоров на эту тему (примерно в середине 1980-х), Свиридов со вкусом и энтузиазмом говорил о блестящей оркестровке «Носа» (в это время он вновь вернулся к изучению партитуры оперы), о комических же эффектах говорил с легкой, безобидной усмешкой, как о своеобразном проявлении неуемной молодости Шостаковича. Оперу «Леди Макбет Мценского уезда» Свиридов знал не просто очень хорошо, а досконально, играл страницами из нее наизусть и отмечал все достоинства и недостатки первой редакции. Он ценил спектакль в МАЛЕГОТе, считая его лучшим, находя в нем большее соответствие сценического воплощения «натурализму» самого замысла. Кстати сказать, он считал более удачными, соответствующими стилю музыки либретто и литературный текст первой редакции, отмечая при этом в ней перегруженность оркестровой партии. Между прочим, я запомнил из его слов, что относительно партии ударных в «Носе» Дмитрий Дмитриевич обращался к Самосуду и дирижер дал дельные советы, которыми Шостакович воспользовался. Нравственное осуждение содержания оперы «Катерина Измайлова» у Свиридова на склоне лет имеет свою культурную традицию, восходящую в конечном итоге к христианской морали, которой была пропитана великая русская культура, взрастившая Свиридова. Но были и другие влияния. Примечательно в этом смысле употребленное здесь выражение «цинизм». Именно этим словом охарактеризовал Б. В. Асафьев представленные на экзамене по композиции в 1935 г. ранние фортепианные прелюдии Свиридова, отмечая влияние на юного композитора молодого Шостаковича. (Об этом после экзамена рассказал Юрию Свиридову декан теоретико-композиторского отделения Центрального музыкального техникума С. Н. Богоявленский.) Как мне рассказывал сам Свиридов, Асафьев и В. В. Щербачев относились к творчеству Шостаковича достаточно критически, если не сказать ревниво. Они надеялись, что лидером новой русской музыки станет ученик В. В. Щербачева Гавриил Попов, ровесник Шостаковича. Шостакович же был, как известно, учеником М. О. Штейнберга. В противостоянии Штейнберга и Щербачева отразилась долгая, незатухающая борьба двух школ, двух направлений, возникших в Петербурге еще на заре ХХ в., продолжавшаяся после революции. Это противостояние образовало полюса напряжения в ленинградской музыкальной жизни в целом, и, между прочим, эта соревновательность и создавала условия для прогресса, обеспечивала движение вперед. Это очень важно для понимания истории советского периода русской музыкальной культуры, так как до сих пор известные критические замечания Асафьева в адрес Шостаковича пытаются объяснить лишь конъюнктурой, сложившейся после появления известной статьи «Сумбур вместо музыки» в газете «Правда» в 1936 г. 532