Музыка смерти

— Дело не в громкости, Брэнгуин. Как вы этого не понимаете? Христос Всемогущий, мы можем делать громкость звучания такой, как нам нравится, с помощью рычажков настройки. Значение имеет качествозвучания, то, что делает музыку понятной слушателю.

Не осознавая, что делает, Деймон сунул руку в карман брюк и ощутил в ладони три припасенных пузырька с желе. Как всегда, вещество впитало в себя тепло его тела и ощущалось рукой более горячим, чем бедро. Он гордился тем, что способен до поры носить пузырьки в кармане. Этои есть строгий самоконтроль, который делает его не похожим на Кена Петрилло, ставит выше бесхарактерных наркоманов, которые в два счета проглотили бы содержимое всех трех.

— Боже Милостивый, как вы не возьмете в толк? — Он не смог сдержать разочарования в тоне голоса. — Важнее всего мысль, которая кроется за криком, понимание того, чем вызван

крик, того, что превращаеткрик в музыку. Словом, все те чувства, которые звучание музыки доносит до сознания слушателя. Боль… физическую или… — Его пальцы крепко вцепились в пузырек с желе, не желая расставаться с его теплом, и на какое-то мгновение в памяти Деймона вспыхнула картина ощущений того, что творилось у него в голове после приема первой дозы наркотика. — Или душевную, — закончил он.

— Ну, — оживленно заговорил Брэнгуин, — не думаю, что вы намерены найти то, что ищете, именно нынче вечером.

Он поднялся из-за стола и снова наклонился к Деймону. В этой одежде на выход усталость на его лице стала вдруг еще заметнее.

— Послушайте, мистер Эддингтон, говорят, что, если художник или музыкант слишком глубоко погружается в работу, он теряет контакт с остальным миром и это отрицательно сказывается на его творчестве. Я слышал, что писатели читают произведения коллег по жанру, чтобы обезопасить собственный взгляд на вещи от избитых истин и привнести в свои сочинения больше творческого начала. Почему бы вам на несколько часов не выбросить из головы и Моцарта, и «Симфонию ненависти»? Я собираюсь пойти на концерт группы «Мелодии ада», который она дает нынче наверху в зале. Эта музыка так далека от того, чем вы занимаетесь, что концерт даст отдых голове и вы сможете совершенно по-новому взглянуть на собственную работу. Составьте мне компанию. Что скажете?

На секунду у Деймона отвалилась челюсть.

— Нет, Брэнгуин, спасибо. Я ненавижуэтот хлам. Я скорее проткну себе барабанные перепонки, чем соглашусь такое слушать, и уверяю вас, что в подобном шоу нет ничего, что могло бы каким-то образом повысить тонус моего творчества или оказать влияние на мою музыку. — Он искоса посмотрел на биоинженера: — Однако я благодарен вам за трогательное участие.

Брэнгуин ответил смущенной улыбкой, словно понимая, что зашел слишком далеко.

— Я тоже ее ненавижу, — доверительно сообщил он, — но считаю важным для себя знакомство со всеми направлениями современной музыки. Если ограничиваться только какими-то определенными, как можно составить представление об остальном? С чем сравнивать? — Он пожал плечами. — Если вы никогда не слушали их музыку, откуда вам знать, что ваше творчество ничего от этого не теряет? Как вы смогли догадаться, что ненавидитеее? В конце концов, как иначе узнать, что же в ней слышит критика?

— Вы исходите из предположения, что это музыка, — с сарказмом в голосе возразил Деймон. Он понял, что Брэнгуин скорее всего солгал, — кто же станет слушать музыку, если действительно ненавидитее, — и у него дрогнули губы. — Простите меня, но я не думаю, что подобный мусор имеет право так называться.

— Да-да, хорошо. — Брэнгуин снова пожал плечами, затем бросил взгляд на Вэнс, стоявшую на коленях перед клеткой Моцарта в дальнем конце улья.

— Дарси, а как вы? — крикнул он. — Не сделаете ли передышку в работе, чтобы составить старику компанию? После концерта мы могли бы даже заскочить выпить.

Деймон напрягся; казалось, Вэнс готова принять приглашение коллеги, но после затянувшегося мгновения раздумья отрицательно покачала головой:

— Нет, Майкл, спасибо. Лучше останусь понаблюдать за Моцартом.

Полные щеки Брэнгуина разочарованно обмякли, сгоняя с лица улыбку. Он суетливо поправил галстук и взял себя в руки.

— Ладно, если вам этого больше всего хочется. Желаю тихо и спокойно скоротать вечер. — Он неестественно хихикнул. — Меня ждет совсем другое. После такого концерта барабанные перепонки наверняка будут вибрировать еще целую неделю. Пока.

Бодро махнув на прощание рукой, он выскользнул из улья.