Музыкальный приворот

Я дочитывала последние слова уже в третьем по счету, длиннющем, на двенадцать листов, сообщении, как всего лишь одно неверное движение ногой, и мой идиотский телефон, заскользив по капроновым колготкам, вдруг грохнулся на пол. И не куда-нибудь, а в проход!

Отвратный звук соприкосновения мобильника и поверхности пола раздался на всю аудиторию. Студенты мигом повернули голову в мою сторону, а преподаватель привстал со своего места и заспешил к проходу.

– Так-так-так, и кто тут такой ловкий? – зацокал он языком, узрев аппарат сотовой связи. – Ну я же сказал – не списывать! Вы же не первый курс, неужели не понимаете простых истин! Уважаемые, вы должны были все выучить!

Одногруппники молчали. Они явно так не считали.

– Ладно бы, хотя бы с бумажных шпаргалок списывали, так нет, перешли на технику! – возмущался Натан Денисович. – Обленились, коллеги! Чей это телефон? Немедленно покиньте аудиторию. Будете мне сдавать все темы устно во время консультации. Ну, чье это?

Я уже открыла пересохший от ужаса рот, чтобы попросить прощения, как меня опередил Антон.

– Это мое, – тихо произнес он, вставая как ни в чем не бывало. Засунул в рюкзак свои вещи, подобрал телефон, всучил несколько оторопевшему Денисычу полупустые листки с заданием и ушел. Просто свалил с моим сотовым к кармане, куда небрежно его засунул под гул одногруппников. Одни были очень удивлены поведением обычно тихого и неприметного Антона, другие под шумок начали списывать, но Натан быстро это дело пресек: и списывание, и шум.

– Ничего себе. Даже не извинился! – покачал головой преподаватель, глядя на дверь так, словно бы за ней скрылся не обычный учащийся вуза, а фашист с гранатой. – С этим молодым человеком у меня будет крайне долгий и серьезный разговор, так ему и передайте! Так и передайте!

Я дрожащими пальцами дописывала ответ на последний вопрос. А в уме крутилась картинка того, что сделал этот чудик. Он точно ненормальный! Как он теперь зачет Денисычу сдаст? И зачем он так поступил? Меня пожалел? Решил отблагодарить? А я тоже хороша, сама не встала и не сказала, что телефон был мой. Вот же я тупица! Если бы я выучила материал, такого не произошло бы! Все было бы нормально! Бедный, бедный Антон, как теперь мне, жуткой трусихе, извиняться перед ним? Что делать? У кого спросить совета? Ну не у Нинки же… Или все же у нее?

Теперь мне стало совсем безразлично, как напишу этот никчемный тест. Я чувствовала себя виноватой, а стыд – это одна из самых ужасных эмоций, которые только может чувствовать человек, и сравнимый лишь со страхом. А мне было и страшно, и стыдно. Стыдно за себя, страшно за него. Может быть, мне подойти к Натану и все объяснить? Но тогда он подумает, что я покрываю Антона, и тому будет еще хуже.

Я сдала свою работу вместе со звонком и едва ли не бегом бросилась за дверь – искать Тропинина. В коридоре его не было. И куда мне идти? Он же не убежал под новую машину бросаться, правда?

Я искала глазами в потоке людей знакомую фигуру, но каждый раз либо путала Антона с другими парнями, либо не замечала вообще ничего похожего на него. Зато я наткнулась на старосту Таню, которая чопорно о чем-то разговаривала с одним из преподавателей. Подождав, когда ее разговор закончится, я тут же подбежала к ней.

– Привет, – улыбнулась Таня, – как контрольная? Что-то в этот раз Денисыч совсем уж странные вопросы внес, да? Я на тринадцатый даже ответить не смогла.

– Ага, – кивнула я безразлично. – Слушай, Тань, это странный вопрос, но… известно ли тебе как старосте группы, есть ли у нас… бедные студенты?

– Бедные? – удивленно поглядела на меня девушка. – У нас все нормальные. А зачем тебе?

Наверное, от Нинки я заразилась вирусом вранья, поэтому легко солгала:

– Да я теперь журналист как бы… в студенческой газете, а Сеточкину, ну, главному редактору, дали задание из ректората – написать про не слишком обеспеченных студентов. Наш университет вроде как желает им оказать материальную помощь, а газета должна весь этот процесс осветить.

– Да? – загорелись глаза у Тани. – Здорово! Слушай, а как ты попала в газету? Сможешь меня взять?

– Я попробую, – осторожно пообещала я, – так что у нас со студентами? Есть ли кто из неблагополучных семей? Или с тяжелым материальным положением?

– Попробуй, Катюша, я очень хочу в газету! А, ты знаешь, у нас все примерно одинаково обеспечены. Вот в соседней группе, знаю, что у…

– А этот… Антон Тропинин – он не?.. – перебила я старосту, с некоторым трудом вспомнив фамилию чуда-юда.

– Тропинин? Нет, нормальный, – пожала плечами староста, – учится, как ни странно, на бюджетной основе, и как его до сих пор не выгнали – ума не приложу. Интересный он, конечно, неразговорчивый, тихий. Зато у него своя машина есть, – добавила неожиданно девушка.

– Да? – жутко удивилась я такому повороту событий. Взору почему-то предстали какие-то старые модели «жигулей» и «москвичей».

– Да, – кивнула Таня, – я сама видела, как он к универу в ней приезжал. Хорошая такая машина, дорогая, иномарка новая, только я марку не знаю – не разбираюсь в автомобилях.