Мы

Во всем этом нетрудно заметить весьма современные черты. Пристрастие к аббревиатурам типа «Гестапо», «Коминтерн», «Агитпроп» и т. п., мимоходом указывает Орвелл, было заметно у тоталитарных режимов уже в первые десятилетия XX века. Такие сокращения служили не только целям экономии. Одновременно они помогали разорвать связи, существующие между словами. «Коммунистический Интернационал», например, заставлял хотя бы на мгновение вспомнить о других «Интернационалах» и вообще об истории рабочего движения, тогда как «Коминтерн» просто указывал на тесно спаянную группу и определенную доктрину. В официальном советском языке нашего времени можно найти и другие характерные особенности «новосказа». По признанию самой советской печати (см., например, статью К. Чуковского «Сыпь» в газете «Известия» от 26 ноября 1960 г.), большевистские агитаторы часто говорят безличным, казенным языком, не давая себе труда осмыслить значение тех слов и выражений, которые они употребляют. «Необходимо ликвидировать отставание на фронте недопонимания сатиры» — чем этот пример, взятый из статьи Чуковского, отличается от типичной «уткоречи». Правда, такой жаргон, «за которым, как за всяким шаблоном, скрывается полная импотенция мысли», по мнению Чуковского, «лишь сыпь на могучем русском языке», но ведь сыпь никогда не появляется сама по себе, она свидетельствует о какой-то скрытой болезни. Болезнь эта — постепенное омертвение языка и живой человеческой мысли в когтях тоталитарной диктатуры, о чем предупреждает Орвелл.

Я умышленно столь подробно остановился на орвелловских экскурсах в область языка, хотя в его романе они занимают значительное, но все же второстепенное место, чтобы показать, насколько тесно и органически переплетаются с настоящим его даже самые смелые, доведенные почти до гротеска предвидения будущего. Еще нагляднее эта связь видна в других типичных чертах антиутопии Орвелла. Замятинскому «Благодетелю», как владыке «Единого Государства», у него соответствует «Big Brother» («Старший Брат»), диктатор, олицетворяющий правящую партийную олигархию. Образ этого «черноусого» диктатора, несомненно списанного со Сталина, несмотря на свои полумифические и просто мифические свойства, гораздо реальнее и ближе к знакомой нам действительности, чем расплывчатая фигура «Благодетеля». Если последний совершает машинные казни на глазах у завороженных ужасом и восторгом народных толп, то «Старший Брат», постоянно наблюдающий за всеми, известен народу по изображениям на экранах телевизоров, по бесчисленным портретам и статуям, разбросанным по всей стране. Ему официально приписываются «...все успехи, все достижения, все победы и все научные открытия; все знание, мудрость, счастье и все человеческие добродетели исходят только от него и вдохновляются его руководством».

Как это похоже на другого, вполне реального диктатора, известного под титулом «Отца народов», о котором современный советский поэт А. Твардовский писал в своей поэме «За далью даль»:

«И было попросту привычно,Что он сквозь трубочный дымокВсе в мире видел самолично

И всем заведовал, как бог;Что простирались эти рукиДо всех на свете главных дел —

Всех производств, любой науки,Морских глубин и звездных тел;Им всех свершений счет несметный

Был предуказан — что к чему;И даже славою посмертнойГерой обязан был ему...»

Казнями же, как и Сталину, «Старшему Брату» нет нужды заниматься непосредственно. Для этой цели у него существует «Министерство Любви». В названии этого учреждения, как и «Министерства Правды», где служит герой «1984», Уинстон Смит, отражена еще одна характерная черта страшной антиутопии Орвелла: стремление тоталитарной диктатуры прикрыть свои злые дела лживыми и наглыми эвфемизмами. Если главными занятиями «Министерства Любви» являются пытки, казни, всепроникающий шпионаж и террор, то «Министерство Правды» предназначено снабжать население, лишенное всех иных источников информации, выгодной для партии ложью. В этом министерстве не удовлетворяются искажением текущих событий и сочинением всяких небылиц о победах на военных фронтах; там постоянно переписывают историю в соответствии с партийными заданиями, так как партия хочет господствовать и над прошлым. Есть еще «Министерство Мира», занимающееся ведением бесконечной войны, и «Министерство Изобилия», которое выдает продовольственные и иные карточки полуголодным и вечно страдающим от всевозможных недостатков жителям «Океании», а также публикует фантастические цифры, свидетельствующие о неизменном перевыполнении экономических планов и «неуклонном подъеме материального благосостояния» в стране.