Мы – арии. Истоки Руси (сборник)

Трои сыны, и дарданцы, и вы, о союзники наши!

Слух преклоните, скажу я, что в персях мне сердце внушает:

Ныне решимся: Елену Аргивскую вместе с богатством

Выдадим сильным Атридам; нарушивши клятвы святые,

Мы вероломно воюем; за то и добра никакого

Нам, я уверен, не выйдет, пока не исполним, как рек я.

Возражал Антенору только Парис:

Ты, Антенор, говоришь неугодное мне совершенно!

Мог ты совет и другой, благотворнейший всем нам, примыслить!

Если же то, что сказал, произнес ты от чистого сердца,

Разум твой, без сомнения, боги похитили сами!

Я меж троян, укротителей коней, поведаю мысли

И скажу я им прямо: Елены не выдам, супруги!

Что до сокровищ, которые в дом я из Аргоса вывез,

Все соглашаюся выдать и собственных к оным прибавить.

Ответ Александра интересен прежде всего отсутствием в нем какой-либо аргументации. Александр налагает свое вето, ни с кем не обсуждая этот вопрос. На первый взгляд такая ситуация выглядит в высшей степени странной, поскольку Парис отнюдь не старший сын. К тому же царь Приам находится в полном здравии, да и его сыновья, тот же Гектор, пользуются огромным авторитетом у сограждан. Вроде бы все они тоже должны изложить свою точку зрения, чтобы общее решение выглядело взвешенным. Но этого не происходит, и причиной тому то, что Парис, как мы уже установили, выступает наместником гиперборейцев в Трое. Арийско-праславянские племена Восточной Европы были союзниками троянцев в войне с греками и, как более значительная политическая и военная сила, взяли на себя руководство кампанией. В этих условиях интересы самих троянцев могли стоять и не на первом месте. Что же касается вопроса о выдаче Елены, то для гиперборейцев она была фигурой символической, живым воплощением Великой Богини. А выдавать своих богов во все времена считалось святотатством.

В «Илиаде» присутствует очень интересное упоминание о том, что Парис был гостем в доме у пафлагонского царя Пилемена. Венеты — единственное племя, которое, судя по тексту поэмы, посещал Александр. И они же составляют «костяк» троянской армии. В поэме Гомера, как во всяком эпическом произведении, не может быть случайных, ненужных подробностей. И мы вправе заключить, что в своих действиях Парис опирался не только на авторитет союзников-северян, но и на поддержку пафлагонских венетов. В данной ситуации Антенор, как истинно справедливый правитель, заботится исключительно об интересах троянцев. Выдать Елену для них и проще, и безопаснее. Однако битва за Трою лишь эпизод в более масштабной геополитической игре, это прекрасно понимают Приам и его сыновья. Оттого они и принимают безоговорочно мнение Париса.

Но в условиях тяжелой оборонительной войны такое подчиненное положение правителей города чревато серьезными внутренними конфликтами. Сохранилась легенда, что перед самым падением Трои разногласия между сыновьями Приама обострились настолько, что он отправил Антенора вести переговоры о мире с Агамемноном. Прибыв в греческий лагерь, Антенор, из ненависти к Деифобу (сыну Приама и Гекубы), согласился помочь Одиссею в овладении священным Палладием и самим городом. За это он потребовал царский трон и половину сокровищ Приама. Агамемнону он якобы добавил, что Эней также не прочь воспользоваться его помощью.