Мы - дети кометы

— Это лежит в той же плоскости. Возможно, что углистые хондриты остатки некогда существовавших кометных ядер, точнее, той тугоплавкой компоненты в концентрированном виде. Скорее всего, это — то, что остается от кометы, полностью растерявшей все легкоплавкие вещества. В процессе «космического старения» довольно рыхлый слой может уплотняться до почти скального грунта. Может быть, что такой процесс охватывает только поверхностный слой ядра, препятствуя испарению. Комета теряет способность испускать «хвост» и носится в космосе черным снарядом, начиненным льдами. Такой своеобразный астероид очень тяжело заметить.

— Как вы относитесь к гипотезе «направленной панспермии», о том, что жизнь была занесена на Землю иной, более высокой космической цивилизацией?

— Я считаю, что законы природы настолько еще не познаны человеком, что здесь не обязательно прибегать к «помощи» Высшего разума. Это скорее говорит о нашем разуме и о состоянии наших знаний на сегодняшний день. Мы не можем какие-либо вещи объяснить, и тогда начинаем приписывать их неким высшим разумным силам для того, чтобы закрыть как-то этот пробел в знаниях. Но проходит время, и нам открывается истинная природа вещей — ведь никто, например, сейчас не приписывает молнию гневу богов!

— А как насчет неопознанных летающих объектов?

— По-моему, большинство НЛО — явления чисто природные или скрываемые от общественности. Недостаток информации приводит к случаям, когда случайные наблюдатели, не предупрежденные, скажем, военными, видят нечто для них странное, и в их умах появляется как бы «подтверждение» — НЛО существуют! Многие из этих «НЛО» были бы объяснены, если бы информация о происходящем в космосе и атмосфере при испытаниях оружия, запусках и исследовательских экспериментах была доступна.

— Есть ли хотя бы полпроцента вероятности, что среди тех явлений, которые мы называем НЛО, могут действительно попадаться инопланетные космические корабли?

— Наука сегодняшнего дня не дает пока убедительных свидетельств того, что разум или какая-то жизнь существует во Вселенной. Хотя вероятность такого события велика, не хочется думать, что мы одиноки во Вселенной, но пока что никакими средствами — ни космическими, ни астрономическими, ни астрофизическими — не зарегистрированы никакие процессы, которые бы однозначно говорили: это жизнь, это разум. Этим вопросом надо заниматься и, возможно, через какое-то время, может быть, следующие поколения ответят на этот вопрос более рационально, чем я.

— Каково ваше самое любимое небесное тело?

— Я люблю многие небесные тела и, конечно, кометы, а если из планет — то, конечно, красавицу Венеру. Но внушительные размеры и серьезность поведения такой громаднейшей планеты Солнечной системы как Юпитер тоже представляют очень большой интерес.

— Что бы вы хотели пожелать читателям «Аномалии»?

— Я хочу, чтобы читатели «Аномалии» всегда интересовались аномалиями, потому что любознательность человека не позволяет ему отвлекаться на какие-то пустяшные события в жизни, и из такого человека, по моему глубокому убеждению, всегда строится настоящая личность, а не нечто человекоподобное, с которым начинает бороться милиция и другие органы. В этом отношении, я считаю, «Аномалия» выполняет очень важную роль, приобщая людей к результатам науки и разным — пока! — загадкам, встречающимся в нашей жизни.