Мы другие

Ударил гонг, и соперники пошли навстречу друг другу…

Эльхану исполнилось двадцать восемь лет. Это был крепкий азербайджанец, выше среднего роста, брюнет с карими глазами. Отец Эльхана был азербайджанцем с иранскими корнями, а мать — русской. Мать с отцом познакомилась в Баку, куда к своим родственникам она студенткой приезжала на лето из Москвы. На городском пляже Каспийского моря студент Бакинского государственного университета и встретил ее. Родственники сначала были против их отношений, но потом договорились, и еще в советской республике появился их первенец Эльхан. По распределению отец Эльхана вынужден был работать в городе Степанакерте, в зоне Нагорного Карабаха. Советский союз трещал по швам, и с началом военных действий, согласившись на уговоры матери, они переехали в Москву. Эльхан в первый класс пошел уже в московскую школу.

Он был рослым мальчиком и практически самым сильным в школе. Один раз его чуть не исключили, когда он избил старшеклассника ножкой от стула за то, что тот обозвал его родителей. С противоположным полом проблем у Эльхана никогда не было, потому что он стал похож на мужчину и начал бриться в тринадцать лет, в отличие от одноклассников, которые выглядели, как дети. Это привлекало даже сверстниц, и поэтому Эльхан для многих из них был первым мужчиной.

Отец отдал Эльхана в борьбу, когда тому исполнилось пять лет, и все это время он постоянно занимался спортом.

В призывной возраст он не пошел служить, получив военный билет через Олимпийский комитет как член молодежной сборной по борьбе. Эльхан всегда был вспыльчивым, и однажды на улице после словесной перепалки получил такой сильный удар от боксера, что лежал в нокауте несколько минут. Этот удар заставил его задуматься, и он перешел в зал смешанных единоборств, где все было по-другому. Познакомившись со многими именитыми бойцами, Эльхан понял схему уличного боя.

Эльхан был неплохим бойцом, и когда он становился в спарринг с более слабым, то никогда не утверждался за счет него, нанося слабые удары или только намечая их, в отличие от многих русских бойцов, которые со всей силы били менее опытных спарринг-партнеров.

Основной проблемой Эльхана было неумение проигрывать. Когда он проигрывал, особенно бойцу, которого считал слабее, чувство обиды так захлестывало его, что хотелось зарычать, схватить ножку стула и, как в школе, забить соперника.

Десять… девять… восемь… «Почему идет счет?» — мысли Эльхана путались, и, открыв глаза, он увидел яркий свет лампы.

«Где я, и что со мной происходит?»

— не понимал он, а счет все шел…

Пять… четыре…

Эльхан встал на колени и за секунду до окончания счета поднялся. Он заплетающимися ногами пошел на соперника, но его тренер остановил бой.

Уже придя в себя, Эльхан осознал, что это опять проигрыш, и чувства злости, беспомощности и обиды сплелись в нем в единое целое. Он зарычал и даже начал «наезжать» на судью за то, что тот прекратил бой. Грубо оттолкнув рефери, Эльхан зачем-то пытался прорваться к сопернику и от обиды наговорил ему оскорблений.

Очередное поражение, звонкой пощечиной вывело его из себя. Он даже начал задыхаться. Тренер что-то кричал ему про штрафы и дисквалификацию, но Эльхан его уже не слышал… Голова бойца была занята только одной мыслью: «Я проиграл».

Установка «не проигрывать» помогала Эльхану побеждать, но она не давала ему мудрости воина, умения проигрывать, чтобы выиграть потом. Способность признавать свои ошибки открывала путь к развитию многим именитым бойцам не только в спорте, но и в жизни, потому что жизнь — это ежедневный бой, иногда без правил.

Оклемавшись и немного успокоившись, Эльхан покинул соревнования в подавленном настроении, не дождавшись награждения победителей, чем разозлил тренера и судей. Выйдя на улицу, он направился к своей машине. Возле него остановился патрульный автомобиль полиции.

   —  Сержант полиции Захарченко. Ваши документы, — сказал заученную фразу полицейский.

   —  А какие проблемы, сержант? — раздраженно поинтересовался Эльхан.

   —  Да какие хочешь, такие и будут, — нагло ответил второй полицейский, выше званием.

Эльхан протянул паспорт Российской Федерации с московской пропиской. Он вообще считал себя коренным москвичом, особенно в школе, где никогда ему не говорили, что он нерусский. После 2000 года в Россию хлынула волна мигрантов из СНГ, которых Эльхан искренне считал «понаехавшими», и из-за этого ему сложно было на улице с внешностью кавказца. Он постоянно ходил в состоянии агрессии, а агрессия в животном мире — это инстинкт защиты, поэтому он всегда был в напряжении. Мир становился враждебнее, а Эльхан — более агрессивным. Он даже на законных основаниях приобрел себе травматический пистолет.

   —  Смотри, он русский, а родился в Баку. Вас тут пол-Москвы таких русских, — не унимался сержант.

   —  А сам-то ты откуда, сержант Захарченко? — спросил Эльхан, делая акцент на украинской фамилии полицейского.

   —  Ты самый умный? В отделение хочешь с нами? — двигаясь вперед, угрожающе проговорил сержант.