Мы – Гордые часть 8

— Да? А квары совсем иначе рассказывают историю вашего создания.

— Глупцы, уверовавшие во всемогущество. Они сами не ведали, что сотворили. Наш бог пал в великой битве за дворец Азатота, но плоть его уцелела. И из нее возродились мы. Йо Шуб Ниггурат с легионом младых, -завыл он.

— Я тебе сейчас врежу. Честно. Творчеством Лавкрафта я, конечно, по молодости увлекался, но не до такой степени, чтобы поверить в него. Вы все выдумка, фантазия, ненастоящие. Поэтому прекращай блеять и давай дальше по сценарию.

— Ты думаешь, это все ненастоящее? -закашлялся он. На его волосатой морде появилась улыбка. — Я знаю тебя, юный аватар Верхнего мира. О тебе писали в наших летописях, и мы ожидали твоего прихода. Хотя так, наверное, даже ещё лучше, если ты не веришь в происходящее. Пошли, я отведу тебя в храм, где стоит главная статуя.

— В чем подвох? — сразу напрягся я.

— Ручаюсь своей душой, что ни один волос не упадет с твоей головы, пока мы идем к нему.

— А внутри?

— Ну, ты же не думал, что все будет легко? И да, сбежать теперь не получится — выгляни за дверь.

— Дернешься — и ты труп, — предупредил я, осторожно приближаясь к ней.

Открыл — мать моя берегиня! Да тут козлов больше, чем в горах Кавказа. Рогам любой тур обзавидуется. И вся эта толпа держала в руках магические жезлы, луки со стрелами и копья. В общем, прорубаться вообще не вариант.

— Ты даже мертвого уговоришь. Ладно, веди. Руки — ноги вязать будете?

— В этом нет нужды, — радостно заблеял он.

Похоже, потеря руки его вообще не беспокоила.

Выходил я с некоторой опаской, готовясь сеять смерть и разврат. Но нет, нас просто окружили и повели. Даже оружие не отобрали. Опять бесконечные переходы и, признаюсь, через пару минут я окончательно запутался.

Было очень самонадеянно считать себя самым умным, ввалившись в крепость, о которой ничего не знаешь. Да, снаружи она выглядела как обычно, но вот внутри… Чем дальше мы шли, тем сильней болела моя голова от увиденного. Прямые углы комнат или стен? Забудьте. Такое ощущение, что ее строил пьяный архитектор, который перед этим бухал три дня, не переставая, а после решил творить.

Причем козлы чувствовали себя вполне нормально — скакали по стенам, радостно блеяли и строили глазки козлихам вполне гуманоидной внешности. Если бы не морды, то я бы их даже красотками назвал — тела чистые, без шерсти, а уж задницы — занос три метра на ровной дороге. И чем дальше мы шли, тем больше их появлялось.

Наконец мы приблизились к высоким дверям — я впереди, позади громко вопящая толпа. Будто чуть поколебавшись, створки стали медленно растворяться, давая мне время одуматься. Но поздно — надо, значит, надо.

Шаг внутрь — и я едва не содрогнулся от омерзения. Шабаш нечистых — вот как я бы это назвал.

На камнях перед огромной статуей, которую чуть скрывал туман, отчего ее очертания плыли, собралось настолько омерзительное сборище, что сам вид его был словно оскорблением богам.

Меньшая часть собравшихся была людьми — голыми, как во времена Адама, они выли и корчились у костров, разожженных вокруг огромных камней. Тут были представители разных народов были — я видел и светлых европейцев, чья кожа была белей снега; были тут и узкоглазые смуглолицые ханьцы. Даже несколько чернокожих с эфиопского континента затесалось.

Поверхность валунов в свете костров блестела от пролитой крови, красной влагой были заполнены и дырки на «чашечном» камне. А на земле валялись тела тех, кого закололи на темном алтаре. И на этих трупах нынче пировали самые страшные твари, каких только могла извергнуть Навь из своей утробы. Рогатые козлоногие черти с иссиня-черной шерстью дрались за куски человечины с клыкастыми уродами с серой, словно мышиная шерсть, кожей и красными глазами. Огромные черные птицы с лошадиными головами сидели на трупах и терзали их острыми, как у волков, зубами.

Были здесь и псиглавцы, и болотницы с перепончатыми, как у гусей, лапами, и огромные раздувшиеся жабы, и много кто еще. Но особо выделялись чудовища, похожие одновременно на ящериц, рыб, муравьев и богомолов. Было в их обличье кощунственное сходство и с человеком. На своих задних лапах они были чуть ли не в человеческий рост, длинная морда оканчивалась пастью, полной острых зубов.

Вся остальная нечисть опасливо сторонилась этих созданий, короткими прыжками передвигающихся меж камней, жадно терзающих и пожирающих изуродованные тела. От них исходило едкое зловоние, заставляющее слезиться глаза даже на большом расстоянии…

Один из распростертых людей вдруг слабо пошевелился — молодой ханец, валяющийся чуть поодаль от остальных тел. Был он голый, но на нем не было ни одной раны. Не успел я удивиться, как это еще никто из беснующейся нечисти не обратил внимание на лакомый кусок человечины, как он громко застонал и приподнялся на локтях, обводя всех мутным взглядом. Казалось, он был не в себе — глядел так, словно всегда был среди нечистых. Предатель рода людского, что продался за каплю силы в обмен на душу.