Мы из Бреста 6 (СИ)

Татьяна сильно похудела. Застиранная и выцветшая форма была явно с чужого плеча. Ее роскошные волосы стали с заметной проседью. Под глазами у нее появились темные круги. Только глаза оставались такими же глубокими и все понимающими.

Пока грелся чайник, и наливалась ванна, я коротко ввел Таню в курс происходящего. Более подробно мы поговорили уже после того как она привела себя в порядок и мы удовлетворили свой голод...

- Ты где и когда ранение получила?

- Месяц назад под Минском. Передислоцировались к новому месту расположения, попали под минометный и пулеметный удар ягдкоманды действовавшей в нашем тылу. Вот меня осколками мины и приложило по ногам. Несколько крупных осколков вошло. Боли сначала не почувствовала. Отбиваться надо было. Диверсанты начали зачистку колонны. Да не на тех попали. Все кто выжил, встретили врага своим огнем. Отбились. Встать хотела с земли, не получилось. Только тогда и поняла, что ранена. Крови много потеряла. Ребята помогли, перевязали, в ближайшую санчасть доставили. Оттуда эвакуировали на Большую землю, в Калинин, там и лечилась.

- Получается, что ты все это время в Белоруссии была?

- Да. При особом отделе фронта. Переводчиком и при необходимости занималась оперативной работой. Ты получил мое письмо, где я писала о Михаиле?

- Да. Как он там?

- Не знаю. После боев под Березино их бригаду перебросили под Барановичи на западный участок фронта. Вскоре немцы прорвали фронт и заняли Минск. Бригада, где служил Михаил, вроде бы смогла прорвать окружение и прорваться в Налибоки. Но связи с ней до моего ранения установить не смогли.

- Как же получилось, что Минск сдали?

- Молча. Не хватило у нас сил удержать город. Мы и так к тому времени сильно уступали врагу в численности. Потери были очень большие, а с пополнением и снабжением совсем плохо стало. Под Витебском Люфтваффе несколько эскадр ночных истребителей разместили и нашим "соколам" прорываться тяжело стало. За ночь всего пару- другую самолетов принимали. С продовольствием еще более или менее сносно было, а вот с пополнением и боеприпасами совсем плохо.

Немцы из Франции и Польши несколько своих свежих дивизий прислали. Создали ударный кулак и прорвали наш фронт и заняли город. Правда, много они от этого не выиграли. Город им достался сильно разрушенным. Население в большинстве своем нами было вывезено. Жд. станцией, аэродромами, заводами, складами пользоваться долго не смогут. Продвинуться дальше в Налибоки (Налибокская пуща) и вглубь занимаемой нами территории противник не смог.

- А шрамы на спине у тебя, откуда?

- Это я еще весной получила. В марте от нашего человека поступило сообщение, что часть бойцов, в одном из полков, собралась перейти на сторону врага. Полк был укомплектован из местных жителей, попавших под мобилизацию в феврале этого года. Командование полка было на хорошем счету, полк под его руководством неплохо сражался под Докшицами, стойко держал оборону. Поэтому рубить с плеча не стали. Было решено, что я под видом жительницы Минска, разыскивающей своего мужа, ранее содержавшегося в шталаге на Пушкинской и после освобождения направленного на службу в этот полк, поеду туда и на месте разберусь, что к чему. В качестве мужа должен был выступить один из наших парней.

Не успела приехать, как немцы перешли в наступление и загнали полк в болото. То, что мы оказались в окружении, стало понятно уже к исходу вторых суток. Часть бойцов, в ходе боев, добровольно сдалась и перешла к немцам, остальные держались, как могли.

Немцы лупили по болоту минометами. В атаки старались не ходить, знали, что по зубам получат.

Холодрыга стояла ужасная. Лед подтаял. Ноги весь день в воде. Хорошо, еще, что у меня с собой резиновые сапоги и шерстяные носки были, а то бы обморожение точно получила.

Товарищ, к которому я ехала, погиб еще в начале боев. Пришлось открыться командиру полка - кто я и зачем прибыла. Понятно, что ему было не до моих проблем. Связи с командованием не было. Временно меня определили в санроту. Вот я и отступала вместе с ранеными. На третий день закончилось продовольствие. Питались отзимовавшей клюквой и болотной водой. Ослабли все. Боеприпасов осталось по паре патронов на человека. Искали теплые вещи и патроны у убитых. Но держались. Когда стало понятно, что помощь не придет, командованием полка было принято решение - на рассвете пятого дня идти на прорыв. Все секретные документы и знамя полка сложили в сейф и закопали. Капитан что полком командовал, меня специально пригласил. Место показал, куда они с начштаба и политруком сейф прятать собрались. Ориентиры как потом найти закладку мне оставил. Я свое удостоверение и партбилет в сейф положила. Себе лишь платок, зашитый в одежду, оставила.