Читаем Мы из будущего - 2 полностью

Череп отстреливается, укрываясь за колесом джипа — в прицеле его автомата бегущий боевик УПА — нажимает на курок — автоматная очередь — боевик падает. По джипу ведется плотный огонь. Колесо, за которым укрывается Череп, от попадания пули, сдувается. Боевики УПА численностью около пятнадцати человек постепенно сжимают кольцо.

К ведущему огонь Борману, прижимаясь к земле, подползает Серый.


СЕРЫЙ

Там за домом лес. Может уйдем?


Борман показывает кулак.


БОРМАН

Моли Бога, чтобы она родила быстрей.

(кивает вправо)

Там лежат двое — бери оружие.


СЕРЫЙ

Я боюсь.


БОРМАН

Я тоже боюсь, и что? Тебе билет на поезд в Сибирь взять, купейный? Там безопасней.


Серый ползет к убитым. Борман дает по врагу очередь и автомат замолкает — заканчиваются патроны.


БОРМАН

Мне один автомат захвати.


Артиллерийский расчет УПА целится по джипу. Выстрел — попадание рядом с машиной. Череп оглушен, трясет головой, отбрасывает в сторону автомат — закончились патроны. Достает пистолет ТТ. Отстреливаясь, отступает к хате.

Борман и Серый стреляют из шмайсеров, укрываясь за трупом боевика УПА. Из окна соседней хаты высовывается усатая физиономия деда — УСАТЫЙ.


УСАТЫЙ

Тикайте, хлопцы, пока в кольцо не взяли.


БОРМАН

Спасибо дед, но самолюбие не позволяет.


УСАТЫЙ

Коммунисты, что ли?


БОРМАН

Скорее демократы. В хорошем смысле.


Череп присоединяется к Борману и Серому. Ведут редкий огонь по мелькающим боевикам УПА, которые подступают все ближе и ближе. Звучит выстрел пушки — снаряд попадает в стену хаты. Раздается крик ребенка.

Ребята переглядываются. Серый возносит глаза к небу.


ИНТ. ХАТА. КОМНАТА — ДЕНЬ


Селянка пеленает ребенка. Нина лежит на кровати, смотрит на дитя. Прислонившись спиной к стене, практически лежит Таран — он без сознания.

Входят Борман, Череп и Серый.


СЕЛЯНКА

Мальчик.


БОРМАН

Молодец, оперативно.


Череп подходит к Тарану, бьет его по щекам, последний приходит в себя.


ЧЕРЕП

Валить надо по быстрому.

(Тарану)

Вставай-давай… Такое ощущение, что он рожал.


БОРМАН

Нина, может быть мы тебя на одеяле понесем?


НИНА

Я сама…


Нина с трудом поворачивается, опускает ноги с кровати. Борман наклоняется к ребенку.


БОРМАН

Можно я его возьму?


СЕЛЯНКА

Я сама, папаша. Выгнали тетку из дома. Ладно, если через лес идти, то госпиталь нагоним. Идемте.


НАТ. ОКРАИНА СЕЛА. ЛЕС — ДЕНЬ


Таран и Серый, придерживая с двух сторон Нину, помогают ей идти. Селянка несет ребенка. Череп с пистолетом и Борман с автоматом на перевес идут последними, прикрывают отход. До ближайших деревьев остается десяток шагов. Селянка оглядывается назад — смотрит на свою хату.


НАТ. ЛЕС. ПОЛЯНА — ДЕНЬ


Таран и Серый помогают Нине сесть на землю. Селянка садится рядом. Борман и Череп оглядываются по сторонам, прислушиваются.


ЧЕРЕП

(возбужденно)

Фу… Крутой экшен. Борман, ты видел как я пятерых завалил? Падали как мухи.


БОРМАН

Какой я тебе Борман, тоже мне — Штирлиц! Но ты реально терминатор. Пять балов.


Перейти на страницу:

Все книги серии Киносценарии

Тот самый Мюнхгаузен (киносценарий)
Тот самый Мюнхгаузен (киносценарий)

Знаменитому фильму M. Захарова по сценарию Г. Горина «Тот самый Мюнхгаузен» почти 25 лет. О. Янковский, И. Чурикова, Е. Коренева, И. Кваша, Л. Броневой и другие замечательные актеры создали незабываемые образы героев, которых любят уже несколько поколений зрителей. Барон Мюнхгаузен, который «всегда говорит только правду»; Марта, «самая красивая, самая чуткая, самая доверчивая»; бургомистр, который «тоже со многим не согласен», «но не позволяет себе срывов»; умная изысканная баронесса, — со всеми ними вы снова встретитесь на страницах этой книги.Его рассказы исполняют с эстрады А. Райкин, М. Миронова, В. Гафт, С. Фарада, С. Юрский… Он уже давно пишет сатирические рассказы и монологи, с которыми с удовольствием снова встретится читатель.

Григорий Израилевич Горин

Драматургия / Юмор / Юмористическая проза / Стихи и поэзия

Похожие книги

Общежитие
Общежитие

"Хроника времён неразумного социализма" – так автор обозначил жанр двух книг "Муравейник Russia". В книгах рассказывается о жизни провинциальной России. Даже московские главы прежде всего о лимитчиках, так и не прижившихся в Москве. Общежитие, барак, движущийся железнодорожный вагон, забегаловка – не только фон, место действия, но и смыслообразующие метафоры неразумно устроенной жизни. В книгах десятки, если не сотни персонажей, и каждый имеет свой характер, своё лицо. Две части хроник – "Общежитие" и "Парус" – два смысловых центра: обывательское болото и движение жизни вопреки всему.Содержит нецензурную брань.

Владимир Макарович Шапко , Владимир Петрович Фролов , Владимир Яковлевич Зазубрин

Драматургия / Малые литературные формы прозы: рассказы, эссе, новеллы, феерия / Советская классическая проза / Самиздат, сетевая литература / Роман