Мы, кто катит этот мир

В два прыжка девица оказалась рядом, обняла его, впилась губами в губы, передавая его лицу часть боевой своей раскраски. Он попытался отстраниться, оттолкнул ее, та ничуть не обиделась, громко и совершенно искренне рассмеялась, перегнулась через стойку, схватила первую подвернувшуюся целую бутылку. Еще раз засмеялась, только теперь немного печально, призывно махнула рукой своим по-прежнему аплодирующим подружкам, втроем они выбежали из заведения. Что-то гневное прокричала старушка-гардеробщица и все затихло.

Груда хлама, в которую превратились полки, дрогнула и зашевелилась. Из нее показалась рука, пальцы ритмично сжимались и разжимались, будто искали, за что можно схватиться. Нащупали вертикальную опору, поддерживающую стойку. Небольшое усилие и из завала показалась голова. Лицо. На нем по-прежнему читался сильнейший испуг.

– Давайте не будем повторять прошлых ошибок, – мрачно выговорил бармен, ощупывая челюсть. – Можно ведь обойтись и без рукоприкладства! Да, я был неправ, когда нанял этих баранов, надеясь, что они вас отделают и когда сплетничал о вашей подруге, тоже был неправ. Признаю свою ошибку, извиняюсь, обещаю исправиться. Примите мои заверения… так и будет!

– Допустим, – в тон бармену ответил он, – допустим, я поверю в твое раскаянье, хотя оно мне нужно меньше всего на свете. Неважно это. Ты мне вот что скажи, сколько в твоих словах правды?

Бармен медленно покачал головой. Встретился с ним глазами и прошептал:

– Но ведь тогда вы снова будете драться…

– Не буду, если расскажешь все. Начинай!

– Она на самом деле приходила. Пару дней назад, вечером. Сидела на том же стуле, что и вы, – бармен облизал пересохшие губы и затравлено огляделся. Вне всякого сомнения, выбирал место куда безопаснее падать. – Она…

– Договаривай раз начал!

– Мужик какой-то подошел. Подсел. Они поговорили, выпили и ушли вместе, – скороговоркой выпалил бармен и тут-таки закрыл глаза.

– Какой мужик, кто такой? – глухо отозвался он.

– Не знаю, честное слово, не знаю. Я впервые его увидел. Прилично одет, без перебора, но костюм дорогой, часы и все такое. Сказал, деньги забыл, обещал позже занести, кстати, так и не вернулся. Тогда был на машине, судя по шуму, старье еще то, а вот марка, модель… – бармен открыл глаза, в их глубине читалась надежда, надежда на то, что его не побьют. – Да, у нас теперь камера на входе установлена, можно запись посмотреть, боюсь, мало что видно будет, если совсем честно, толку от нее никакого, так, бутафория.

Несколько секунд он растерянно смотрел в глаза бармену. Как бы того ни хотелось, но сомнений в том, что тот не врет, практически не было. В глубине души еще теплилась призрачная надежда, твердившая, мол, все не то, как минимум, не то, чем кажется на первый взгляд, но что толку от какой-то там надежды…

– Я могу принести ноутбук, – неуверенно заговорил бармен. – В подсобке на столе лежит, или сами возьмите, если мне не доверяете.

– Нет, не надо, – он медленно покачал головой. – Не хочу я ничего смотреть, да и поздно уже. Ты на меня не обижайся, я не со зла, это тебе урок, в следующий раз будешь думать, что делаешь, да и что говоришь тоже, как минимум, кому. И еще…

Он заглянул за стойку, схватил почти полную бутылку водки. Бармен сжался и закрыл глаза, но обошлось, посетитель лишь укоризненно покачал головой и вышел. Задержался у гардероба, выглядывая старушку-соседку, намереваясь сказать ей пару слов, но той и след простыл. Ничего не оставалось кроме как выругаться вслух и удалиться.

Глава 6

Вертолет нырнул в узкий просвет средь стремительно густеющей облачности и исчез из виду. Плотный строй облаков сомкнулся за ним, на землю просыпался первый в этом году (во всяком случае, для нее и да, те несколько снежинок на аэродроме не в счет) снег.

Медленный и печальный, если не сказать торжественный, снегопад усиливался просто на глазах. Крупные и невесомые хлопья неспешно кружили за окнами, медленно раскачивались они, радуя глаз и навевая печальные мысли. Лишь тогда, глядя на сплошную белую массу, что укутывала землю, она задумалась о том, что в ближайшие полгода ее ждет одиночество. Абсолютное, настоящее и концентрированное. Не будет ни одной живой души, ни тебе поговорить с кем, ни выслушать кого, одна только радиостанция, но это же совсем не то…

– Надо было хоть живность какую-нибудь завести, кота, канарейку, все ж веселее было бы, – она уронила грязную тряпку в ведро и вытерла лоб тыльной стороной ладони. Тяжело выдохнула – генеральная уборка занятие утомительное. – Но с другой стороны, это именно то, чего ты хотела. Правильно? Правильно! Так что не ной, а получи и распишись!

Работа шла полным ходом, чистота отвоевывала у многолетнего запустения все новые и новые уголки не очень-то и просторных помещений скромного жилища метеоролога. Удивительно яркий контраст – толстый слой грязи впереди и сияющая чистота позади. Ради этого стоило потрудиться.

Приводя в порядок дом, она рассматривала помещения, в которых ей предстояло не только работать, но и жить. Целых полгода, как минимум…