Мы купили книжный магазин

Воображение не знает границ, если речь заходит о хранении некоторых особенных книг: странные места сами находятся для них, не во всем должна присутствовать логика, главное — знать, где они стоят. Так что есть уголок «Маленького принца», секция «Собака — лошадь — йога — гольф», отдельный уголок для детских книг Брецины, а еще книги, которые нужно иметь в наличии, но не хочется выставлять напоказ, например популярные «Порно с мумиями» или «Германия. Самоликвидация» Саррацина. Стоит только спросить, и такие книги тут же вытягиваются из какого-нибудь угла. Самая странная полка, наверно, это полка с эротикой и историческими романами: так как там еще оставалось место, мы устроили между ними секцию Глаттауэра.

И конечно, в магазине есть уголок поклонения Додереру, ведь Оливер вступил в общество «Хаймито фон Додерер», когда еще был северогерманцем. Над большой черно-белой фотографией в рамке, на которой Додерер яростно жестикулирует во время чтения, висят полки с бесчисленными книгами Додерера и о Додерере, от научных до антикварных. Не все сразу узнают великого поэта, и, как и положено истинному жителю Вены, покупатель вслух говорит то, что у него на уме: «Кто это так по-дурацки размахивает руками?» К счастью, Оливера в этот момент не оказывается рядом, ему и так нелегко приходится, ведь он немец среди австрийцев. На самом деле он быстро освоился в пучинах австрийской литературы: он знает каждую новую книгу Георга Маркуса, узнает Дитмара Гризера, может без ошибки написать фамилию Седлачек, а когда в магазине появляется фрау Лёвингер, хотя он и не знает точно, кто она такая, но уверен, что нужно притворяться, будто это не так. Лишь однажды, когда нетерпеливый покупатель требует новые работы «Холлабека», Оливер покрывается потом. Австрийский политик? Актер из Йозефштадта? Камерный певец, которого он не знает? «Да разве вы не знаете этого француза? Он как-то написал что-то об острове». Хорошо, что мы все в свое время выучили наизусть, как пишется фамилия Уэльбека^[6]

.

Самое приятное в роли Оливера то, что она четко определена клиентами. «Немец для меня заказывал!» — чаще всего слышим мы, когда книгу не удается найти сразу, и эти же покупатели спрашивают льстивым голосом: «Разве начальница сегодня не здесь?» Но когда пожилой мужчина рассказывает о «недружелюбном сотруднике с немецким имперским акцентом», нам становится не до смеха.

Приветливый родитель, которого я иногда встречаю, забирая дочку из детского сада, раньше работал продавцом в большом книжном магазине в центре города. Сейчас у него трое маленьких детей, жена вышла на работу, а он по вечерам поет в одном из лучших хоров Вены. «Вы планируете вернуться к книжному бизнесу?» — интересуюсь я, когда он проходит мимо с младшим ребенком в коляске, и он усмехается: «Да, если вы возьмете меня на работу». Вот уже много лет он стоит за прилавком два утра в неделю, он что-то вроде вольной пташки книжного магазина: у него нет административных задач, он не занимается заказами или другими скучными офисными делами, из девяти недель летних каникул он отрабатывает семь дней, а затем берет восемь недель отпуска, ему не приходится работать по субботам, в свою смену он вечно висит на телефоне, общаясь с детскими учреждениями своих отпрысков, напевает себе под нос, и его все любят. Да, даже коллеги. Он полон энергии, лучезарно улыбается даже самым недружелюбным покупателям и обладает терпением, которое, вероятно, можно обрести, только воспитывая троих детей с небольшой разницей в возрасте. Лишь когда приходит фрау М., мы оба проклинаем ее, потому что тогда обсуждение последней оперы заполняет все помещение, дирижер препарируется, сценография подвергается критике, а все остальные зануды, которые просто хотят сделать заказ или забрать книгу, могут подождать. В конце концов, искусство превыше всего, и коллега слишком любезен, чтобы перебивать любительницу оперы. Она с трудом переживает те долгие месяцы, когда Петера нет на работе, и ее потребление книг резко снижается. Сердца пожилых дам просто тянутся к нему, и он готов их всех выслушивать. Хорошо, что Петер разбирается в деревьях, потому что фрау Г. хочет купить новое абрикосовое дерево и не доверяет ни одному садовнику. Сначала ей нужна была всего одна книга о фруктовых деревьях, но несколько экспертных бесед с книготорговцем, которому она доверяет, приносят плоды.