Мы – люди!

А 'классная', так говорили в начале века, я читал, превосходная степень, короче. Но чудеса для девушки не кончились: зайдя в палатку, когда она, наконец, развернулась – правда, пришлось пригнуться – я достал из бокового клапана пульт управления и просветлил наружные стенки. Конечно, снаружи ткань осталась непрозрачной. Мы расположились на стульчиках, я активировал наружные камеры, которые подвесил на ветках настоящих кустов и на палатку. Подал сигнал через ретранслятор на челнок, получил подтверждения от тёти Лены и Маруси, что картинки отличные. И мы приготовились ждать.

***

Белоголовый.

Вот и тогда с Гребешком, которого я всё же сделал сержантом… сначала мы спровоцировали сепаратистов сделать по нам залп, я уже рассказывал, как это делается. И как только их болты прошелестели над нами, мы в свою очередь разрядили в них две трубки. Гребешковская дала осечку, а последний выстрел я приберёг: к этой трубке у меня был нож примотан. В общем, мы с напарником вскочили, и пока противник не опомнился, как былинные воины ринулись вдвоём на врага. Не такого уж и многочисленного, как оказалось. Разумных двадцать их оказалось и ни одного сержанта. Последнего мне повезло срубить только что. Он ещё клекотал порванным жаканом горлом, а его подчинённые при виде бравых нас уже повскакали и устроили ретираду.

Может быть, им показалось, что мы только авангард неисчислимого наступающего воинства. А, может оттого, что мы орали на разные голоса, как неразумные демоны с Левого материка. Мы догнали и прикололи на бегу двоих, да Гребешок ещё успел удачно рубануть по шее одного, как преследуемые всё же очухались, сообразили, что врагов только двое и взяли нас в полукольцо. Пока они не сообразили отойти подальше и зарядить самострелы, я снова атаковал и завязал драку сразу с двумя сепаратистами. Сзади тоже слышались вопли врагов, пыхтенье Гребешка и звон мечей. Только вот обернуться и посмотреть, как бьётся соратник, не было никакой возможности.

Отбив удар меча сверху своей железкой, я улучил мгновение и всадил нож в грудину противника. Тот ухватился руками за трубку, я нерасчётливо дёрнул, и нож остался в теле завалившегося на бок раненого. Как неудачно! На меня бросились сразу трое, я отбил два меча стальной трубкой, от удара третьего ушёл, прокатившись по земле. Тут же, ещё не поднявшись, увидел оскаленную морду и занесённый надо мной меч. Не поправив пистон, и не успев толком прицелиться, почти наудачу нажал на крючок. Слава Учителям! Трубка рявкнула и полыхнула огнём прямо в грудь нападавшего. Поле зрения на миг застлало вонючим дымом, а затем глаза залепило горячими брызгами. Бросив теперь почти бесполезную трубку, на ощупь подхватил примеченный лежащий на земле чужой меч, наугад перекатился и вскочил на ноги, едва успев протереть глаза. Точнее, просто смахнуть с них рукой вражескую кровь. Тут же кто-то больно рубанул меня по боку, но моя бронь выдержала удар. Оглянувшись, я отбил трофейным мечом следующий. Противник замешкался и тут мне на глаза попался Гребешок. Похоже, его поразили в правую ногу, и он чуть ли ни скакал на уцелевшей, избегая нагружать раненую. И тем ни менее, как-то успевал отбиваться от троих наседавших на него. Ещё двое или трое валялись в непосредственной близости, если и живые, то занятые исключительно своими переживаниями. Или это и 'мои'? Ничего, бой кончится, тогда и посчитаем!

Я, почему так подробно рассказываю про этот бой, хотя у меня их было множество и до него и после? Дело в том, что к описываемому моменту я впервые в жизни вошёл в боевой транс, как это называется в умных книжках, которые я прочитал гораздо позже. А тогда я вдруг увидел всё поле боя сразу, как бы и сверху и изнутри одновременно. И для этого мне даже не нужно было оборачиваться. Враги, да и Гребешок вдруг задвигались медленно, как под водой. Подлетающий ко мне вражеский солдат поднимал свою секиру, другой готовился испробовать прочность моей попоны в районе гузки. Жаль, что я сам не мог в этом состоянии бегать быстрее врагов, зато ничто не помешало мне шутя отразить атаку с фронта, да так, что меч нападавшего воспарил над полем боя, провожаемый изумлённым взглядом врага. Но удивлялся он не более одного долгого-предолгого биения сердца, поскольку обратным ходом я рассёк ему шейную артерию. Одновременно отпихнув ногой напавшего с тыла: повернуться к нему мне просто не хватало времени.

Да, и одновременно я понял, что теперь-то мы с Гребешком непременно уцелеем. Просто откуда-то узнал и всё! Но, конечно, не сами собой уцелеем, а если продолжим сражаться. Как раз к тому времени мой товарищ не сумел отразить удар противника и получил серьёзную рану в бок. Он, кажется, ещё не почувствовал даже боли, но уже через несколько сердечных биений его добьют. И я ринулся на помощь. Правда, очень медленно: бегать быстро в боевом трансе почему-то не получается.

***

This file was created

with BookDesigner program

[e-mail]

28.10.2012