Читаем Мы, Мигель Мартинес полностью

Мы, Мигель Мартинес

— А встречали тебя сразу, как ты вышел из особняка, где брал интервью. Тут два варианта: или точно знали, с кем ты беседовал, или следили за тобой в самом Киеве, встретили, проводили, подвели даму, проводили на поезд в обратную дорогу. Так… Берем два варианта: первый, просочилась информация об объекте твоего интервью. Тогда всё красиво укладывается: заранее высылают группу, в том числе барышню-агентессу, вылавливают тебя и далее следят… Думаю, что до дома проводили. Значит, кто-то даже в поезде за тобой присматривал. И даже мог с тобой в одном купе ехать, хотя это и маловероятно. Тут круг лиц, которые могли тебя сдать, очень маленький. Ярославскому звонил Поскрёбышев от имени Сталина. Там, сам понимаешь, утечки быть не могло, хотя, может быть, что кто-то слышал разговор, был в приемной? Я уточню. Второй вариант: узнали о твоей командировке в столицу Украины и вели уже тут, как-то сообщили группе на месте. Сколько ты собирался? Суток не прошло, то есть… Максимально быстро, получается, выслать туда человека, вели тебя до вокзала. Купил билет, пристроились к тебе, но как-то ведь должны были сообщить. Телеграммой? Звонок по телефону?

— Артур, есть еще третий вариант, протекло у Берия, там ведь тоже договаривались об встрече? Ты пойми правильно, мы сейчас топчемся на месте. Конечно, проверить надо, но, главное, это всё-таки документы…

— Так, Миша, по пунктам. Документы у надёжного человека. Ленинград. Более точного места ты, конечно же, не называл. Условия? Деньги. Совзнаки, зачем?

— Для своего человека.

— Не много попросил?

— Много, пусть они будут уверены, что переполовиню.

— Ты разыграл этюд «жадность»?

— Как мы и говорили.

— И тебе поверили?

— После того, как я передал счёт, на который должны перевести деньги в швейцарский банк.

— Да, Миша, организовать тебе счет в швейцарском банке было самым сложным делом. Ты же за границей был постоянно под присмотром, и не только нашим. Да и нашим нельзя было заподозрить, что у тебя появились какие-то финансовые дела, тогда бы начали рыть со всей серьезностью. В общем, не спрашивай меня, сколько нервов это стоило!

— Артур, без этого никак и ничего бы…

— Может быть. Вообще-то, Миша, твоя поездочка обошлась нам в копеечку!

— Как будто я туда рвался?

— Инициатива, сам понимаешь…

— Понимаю.

— Тебе Орден Красного Знамени дали, только извини, не вручат, и дата награждения будет тридцать первым годом. И носить его права ты не имеешь.

— Ну да, как всегда. Впрочем, не за награды, так ведь?

— Так. Хорошо. А как они отреагировали на сумму в английских фунтах? Опять же, запросил ты немало.

— Сильно скривились, мол… ты за идею борец, и тут такая меркантильность. Пришлось объяснить, что после появления этого компромата мне будет лучше где-то отсидеться, потому что ОГПУ на меня всё равно выйдет. А я планирую поехать в загранкомандировку и оттуда не вернуться. И деньги на первое время мне будут очень и очень нужны.

— Поверили?

— Попробовали поторговаться, намекнули, что могут меня свести с людьми, которые помогут устроиться. Пришлось объяснить, что в таком деле торг неуместен. Причем моя страховка идет авансом, а совзнаки уже после того, как дело будет сделано. Сказали, что подумают.

— Предупредил их?

— Конечно, сказал, чтобы не делали глупостей, если захотят на меня надавить или со мной что-то случиться, документы уничтожат. И обязательно узнают, если меня не будет на связи долгое время.

— Понимаешь, Миша, во всей нашей комбинации это самый тонкий момент. Очень может быть, что их или жаба задавит, жадность взыграет, либо просто не захотят идти у тебя на поводу. Так что попытку силового захвата с их стороны я бы не исключал.

— Умеешь ты, Артур, успокаивать…

— Понимаю, но и ты пойми, Миша, если я посажу к тебе охрану, её вычислят. И всё дело будет зря. Нам надо выйти не столько на исполнителей, сколько на тех, кто эту папку решится использовать. Нам верхушка нужна. Очень нужна. Вот только у меня такое ощущение, что мы с гидрой боремся. Одну голову отсечем, сразу на ее месте две или три отрастают… Извини, Миша, это лирика. А мы вернёмся к нашим киевским баранам…

— Подожди, Миша, а что папка? Ты же понимаешь, что это должна быть очень качественная подделка? Но именно подделка, которую легко будет разоблачить.

— Что ты имеешь в виду, а то наплел тут словесных конструкций…

— Артур, ты пойми, если есть фальшивка, которую очень хотят объявить правдой, то ее и объявят правдой. И им насрать будет, фальшивка это или нет. Они будут эту ложь превращать в правду самым наглым и беззастенчивым образом. Поверь, они это умеют! Может быть, папку сварганить, показать один краешек, самый настоящий, сказать, что отдам ее только их главному?

— Нет, Миша, тогда тебя точно выкрадут и будут пытать, уверен. Тут надо сыграть тоньше. Но вот как? Пока что не знаю…