Мы начинаем в конце

— Раны зализывал. Я кое-кому должен — ребятам, которые ни под каким видом не отвяжутся. Вот ты, Уок, представляешь, каково это — быть подстреленным? А я — дважды подстреленный.

— У меня к тебе вопросы.

Дарк не зажал рану ладонью, и кровь легко и свободно бежала с плеча на предплечье и кисть, капала с кончиков пальцев.

— Милтон найден. Его тело запуталось в сети рыболовецкого траулера.

Дарк быстро взглянул исподлобья.

— У Милтона был на тебя компромат, а, Дарк? Какой именно?

Дарк смутился. Впрочем, Уоку, похоже, удалось его пронять.

— Милтон увлекался фотографией.

Уок кивнул — не Дарку, а себе самому.

— Дружить хотел, чтобы было с кем вместе охотиться, — продолжал Дарк. — Вот я с ним и поехал. Каждый из нас ищет себе ангела[51], верно, инспектор Уокер?.. То-то и оно, что верно.

Уоку представилась Марта.

Дарк стиснул пальцы в кулак. Кровь побежала быстрее.

— Я так понимаю, мы добрались до главы под названием «Исповедь Ричарда Дарка»?

Вдали послышался вой полицейских сирен.

— Мне известно про Маделину.

В горле раненого поршнем дернулся кадык — первое проявление эмоций, которое Дарк себе позволил.

— Ей исполнилось четырнадцать.

— Столько же, сколько Дачесс Рэдли.

— Я не хотел причинять ей вред. Все способы испробовал.

— Как насчет Хэла?

— Старик мне и слова сказать не дал, сразу выстрелил.

— Ты — убийца.

— Как и твой лучший друг.

Головокружение вернулось, вынудило Уока отступить на шаг.

— Винсент…

— Трагедии имеют свойство делать из грешников святых. Мне ли не знать. — Дарк хватал воздух ртом — боль действительно была жестокой. — Пацан в доме. Я его не тронул.

— Да, я видел.

— Все дело в моей наружности. Люди на меня глядят и думают: чистый зверь. Ничего, мне такие мысли только на руку.

— Ты убил Стар Рэдли.

— Вы до сих пор в это верите, инспектор Уокер? Я лишь попросил ее об одолжении — поговорить с Винсентом, убедить его, чтобы согласился на продажу дома. Стоило мне назвать его имя, как Стар будто с цепи сорвалась. С кулачонками своими на меня кинулась. Малахольная она была все-таки…

— Ты принудил Винсента к сделке, условий которой выполнить не мог. Денег так и не достал.

— Я — человек слова. Хоть Винсента спроси.

— Говоришь, будто знаешь его.

— А может, и знаю. Может, Стар мне рассказывала. Со спиртным переберет или с дурью — эти грешки за ней водились — и давай изливаться. Исповеди — они не только в церкви происходят.

— Ты к чему клонишь?

— Винсент… он не тот, кем ты привык его считать.

Уок смотрел Дарку в глаза, доискивался правды и боялся, что обнаружит ее.

Дарк дышал все отрывистее.

— Моя жизнь застрахована. Денег хватит на лечение Маделины.

— Деньги! С самого начала все в них упиралось.

— Если смерть стала результатом суицида, ни цента не выплатят. Я уже выяснял.

— А если суицид был совершен руками полицейского?

— Тут все зависит от того, как ты подашь дело.

— А дочь, значит, и без отца обойдется?

Дарк закрыл глаза и снова открыл — навстречу боли, физической и душевной.

— Любому ребенку лучше хотя бы с одним родителем. Но моя дочь — особый случай. Ей уход нужнее, чем я. И это единственное, что я могу для нее сделать.

— Она безнадежна.

— Врачи так не считают. Говорят, она может поправиться. Чудеса каждый день случаются.

Уок не знал, действительно ли Дарк в это верит, но было ясно, что данная мантра удерживает его на плаву.

— Пристрели меня.

Уок медленно качнул головой.

— Вложи мне в руку пистолет — и стреляй.

Уок сделал шаг назад.

Кровь все текла и текла. Слишком выносливый организм у Дарка; слишком большое, слишком сильное тело.

— Стреляй, черт возьми. Прошу тебя. Чего ты тянешь? Я убил старика, я явился за девчонкой. Выстрели. Пожалуйста.

Позади раздался шум — расстояние было еще немалое, но сокращалось с каждой секундой.

— Я не могу.

— Вспомни о милосердии. Твой Бог верит в милосердие, так ведь?

Уок тряхнул головой. Все перепуталось в его разуме: как будет правильно? И как — справедливо? Две девочки, Маделина и Дачесс: одну он в глаза не видел, другую отлично знает.

Уок шагнул к Дарку.

— Дай шанс моей дочери. Ты сможешь. Тебе достанет мужества.

Он сделал еще шаг.

— Тебя посадят.

— Однажды я выйду из тюрьмы. И тогда снова займусь Дачесс. Это уже будет месть в чистом виде. Я просто застрелю ее.

Сцена предстала Уоку словно наяву.

— Твою мать, Уокер! Будешь тянуть резину — меня схватят копы, и тогда моя девочка умрет. У меня ни денег, ни недвижимости. Один клуб только и был, а теперь и его нет. Мне нечем платить за то, чтобы мою дочь не отключили от аппарата.

Пистолет стал таким тяжелым, что Уок еле удерживал его.

— Отпечатки с рукояти сотри, — напомнил Дарк. Прислонил голову к древесному стволу. Глаза наполнились слезами. — У меня в кармане ключ от ангара. Сам ангар недалеко от Кейп-Хейвена, в Уэст-Гейле. Там кое-что хранится… вещи кое-какие. Хочу, чтобы они достались Маделине. Это важно для нее.

Уок продолжал стоять будто в ступоре.

— Время на исходе. Сделайте это, инспектор. Дайте шанс моей девочке.

Уок отер пистолет Дарка и вложил ему в ладонь.

Вскидывая дуло к небесам, Дарк подмигнул. И спустил курок.

Эхо еще звенело в ушах, когда Уок нацеливал собственное оружие.