Мы - одна бригада

Но Пятус принял вызов. И в окружении своих бойцов вышел к Ошкару. В отдалении колыхалась толпа заключенных, которые, затаив дыхание, следили за происходящим. Не каждый день один законный вор бросает вызов другому.

– Ошкар, ты молодой, здоровый... – с хищной усмешкой сказал Пятус.

– Ты это к чему? – смерил его презрительным взглядом Ошкар. – Может, ты ссышь? Так давай разойдемся. Ты только скажи, что боишься меня, и мы разойдемся!

– Нет, я не к тому про твой возраст сказал, – покачал головой старый вор. – Я говорю, что ты молодой и слишком горячий. Ты здоровый, но в твоей голове много дури... Я не буду тебе объяснять, каких ты косяков напорол. Я бы сказал тебе это с глазу на глаз, а сейчас вокруг много народа. И я тебе не клоун, чтобы устраивать толковище прямо здесь... Ты бросил мне вызов, и я должен его принять. Это неправильно, потому что мы должны были решить эту проблему раз на раз без посторонних. Но раз уж так вышло... Ошкар, ты готов защищаться?

– Нет, я готов нападать! – оскалился молодой вор.

В его руке щелкнул нож-выкидушка.

Сейчас воры набросятся друг на друга. Игнат почему-то думал, что это будет зрелищная схватка. И народ тоже жаждал захватывающего зрелища. Но, видно, у старого вора не было никакого желания работать на публику.

Он не стал кидаться на Ошкара, он не готов был увертываться от его ударов. Он всего лишь дунул на него. И его соперник тут же схватился за левый глаз. Уже после Игнат узнал, что глаз был выбит половинкой лезвия-мойки, которую Пятус достал из-за щеки и виртуозно выдул точно в цель. Но это было еще не все. Резкое движение рукой, и Ошкар хватается руками за живот. Мастерски брошенный скальпель порвал ему печень и обрек на мучительную смерть.

– Ну вот и все, Ошкар, спета твоя песенка, – криво усмехнулся Пятус.

Он повернулся спиной к умирающему врагу и гордой походкой проследовал в санчасть. Откуда в сопровождении двух авторитетов из ближайшего окружения отправился к «хозяину».

Пятус поступил мудро. Он не стал с ходу разгонять бунтарей по баракам, не стал требовать от них повиновения. Прежде он встретился с полковником Снегиревым. И сумел договориться с ним. «Хозяин» обещал увеличить паек и снизить норму выработки. По сути, уступки были незначительными. Но по всему выходило, что зона бунтовала не зря. И только после разговора со Снегиревым Пятус одним своим словом усмирил толпу.

Администрация своими силами и без особых проблем навела в лагере порядок. Помощь спецназа не понадобилась.

Пятус провел разбор, жестоко наказал отступников. Шавро был развенчан, а Губарь и Леший были возведены в сан объявленных петухов.

Смотрящий по мордовским зонам не очень-то одобрял действия Пятуса. Но большой воровской сход не нашел за ним косяков, оправдал разборку с Ошкаром.

Старый вор сохранил за собой место смотрящего. И в знак признательности приблизил к себе Игната, а с ним и Леву с Вилли. Отныне за уклонение от работ штрафной изолятор им не грозил. Друзья сдержали свое слово. И страшно гордились этим...

Часть вторая

Глава пятая

1

Игнат вышел за ворота КПП, остановился, полной грудью вдохнул воздух свободы. Прошел немного вперед, снова остановился, развернулся на сто восемьдесят градусов, обозрел крышу производственного цеха – оттуда ему махали руками зэки, провожали в свободное плаванье. Левы и Вилли среди них не было. Один откинулся на позапрошлой неделе, а другой на прошлой.

Игнат повернулся к зоне задом, а к свободе передом. И увидел своих друзей. Они шли к нему неспешной походкой, сдержанно улыбались.

– Ну здорово, братан! – протянул ему пятерню Лева.

– Ага, давно не виделись! – обнимаясь, похлопал его по спине Игнат.

– С возвращением, братуха! – присоединился к ним Вилли.

Как только Лева вышел на свободу, он тут же снял квартиру в рабочем поселке, примыкавшем к лагерю. По его изрядно помятому лицу было видно, что времени он даром не терял. Да и Вилли было трудно заподозрить в излишне здоровом образе жизни...

Все два года они втроем находились при Пятусе, служили ему верой и правдой. Немало лихих дел провернули. Много повидали, много узнали. Поднялись в авторитете.

Пятус объявил их воровскими пацанами. Это было реальным признанием их заслуг. Потому как самые авторитетные пацаны со временем могли получить статус положенца, то есть, по сути, стать кандидатом на воровской венец. Но времени на карьерный рост у друзей не было. Вот-вот должен был прозвенеть звонок. А продлевать командировку никому из них не улыбалось. Все трое уважали воровской закон, жили по понятиям, но никто из них не считал, что тюрьма – его дом родной. Всех тянуло на волю. Никто не хотел отказываться от свободы даже ради поднятия собственного воровского статуса. Они уже давно договорились, что на волю выйдут вместе. И по жизни пойдут одной бригадой...