Мы оседлаем бурю

Ее клинок кружился, мастерски сражая рабов и солдат. Один из ее гвардейцев пал. По алому полу разливалась кровь, но Лео не шевелился. Он неподвижно стоял перед надвигавшимся вихрем золотой смерти и вдруг начал смеяться.

Новые чилтейские солдаты бросились в атаку, и не успел я сделать вдох, как еще дюжина лежала на каменном полу – плата за то, чтобы разоружить императрицу. Ударом под колени ее повалили на пол собственного тронного зала.

Легат сорвал с ее лица маску, но из-под нее на него злобно смотрел мужчина средних лет с седеющими висками и красным от напряжения лицом.

С покатившейся по полу маски осыпался лак. Андрус зарычал, схватил мужчину за грудки золотых доспехов и что-то зашипел ему в лицо. Тот не ответил, только смотрел легату прямо в глаза, будто бросая вызов смерти.

Бросив его, легат что-то рявкнул своим солдатам, и человека в золотых доспехах выволокли из зала. Легат продолжил выкрикивать приказы, и Лео снова шепотом переводил их мне.

– Он приказывает найти императрицу Мико. Хочет, чтобы каждый солдат прочесывал город, пока она не найдется, поскольку она никак не могла сбежать. Как видишь, он слегка недоволен.

– Кто этот человек?

– Он отказался говорить, но мысли его выдали. Это лорд Рё Мансин, министр Левой руки и наследник престола. И он знает, где императрица. Так же, как и я.

По моей коже пробежал холодок.

– Что значит «его выдали мысли»?

– Именно то, что я сказал, Рах э’Торин, – он слегка улыбнулся. – Мысли выдают его так же, как любого другого. И они говорят мне, что пора прощаться, друг мой. Спасибо, что проводил меня сюда. Дальше я пойду один.

Велев мне остаться, Лео зашагал к трону. Андрус, одной ногой стоя на помосте, с ухмылкой обернулся и изобразил перед Лео пышный поклон, но его слова сочились насмешкой.

Они оба собирались заявить права на трон? Мой взгляд метался между ними и Гидеоном, уже стоявшим на помосте и оглядывавшим внушительный трон.

Лео поднялся и с довольной улыбкой опустился на Алый трон. Все как один, чилтейцы склонили головы, молитвенно сложив руки.

Гидеон вытащил нож.

– Нет! – Я прыгнул вперед, но чьи-то руки оттащили меня. – Нет! Прошу…

Сталь вошла Лео в затылок. Чилтейцы с воплями устремились вперед, двое упали замертво еще до того, как Гидеон успел вытащить нож из их богоизбранного. Короткая потасовка закончилась тем, что тела наших хозяев легли у ног левантийцев.

Последним пал Андрус, из его горла лилась кровь, когда Дишива пинком отправила его тело катиться по земле.

Йитти и Хими отпустили меня, а Гидеон спихнул Лео с трона, и тот свалился с помоста, будто сломанная кукла.

– Нет, нет! – Я сжал лицо Лео руками. – Ты не можешь умереть. Верните его. Верните!

– Он тебе и правда так дорог? – донеслись с трона спокойные слова.

Сейчас на нем сидел Гидеон, и никто не оспаривал его право. Остались одни левантийцы.

– Он обещал освободить нас. – Злые слезы жгли мне глаза. – Он хотел отпустить моих Клинков домой.

Позади ахнула Хими, но мне некогда было смотреть на нее. Я тряс мертвое тело Лео. Его голова болталась на переломанной шее.

– Вернись. Вернись.

– Значит, ты принял бы свободу от него, но не новый дом от меня? – Слова Гидеона дышали гневом. – После всего, что я для тебя сделал, ты баюкаешь тело вражеского священника?

– Я должен поступать так, как лучше для моих Клинков, и это значит отвести их домой, Гидеон. Домой! – Слезы лились по моим щекам. – Он отпустил бы нас домой.

– Если хочешь свободы, нужно брать ее, как я взял ее для всех нас. С этого момента мы больше не рабы чилтейцев. Мы не рабы корунцев, темпачи или кого угодно, кто хотел бы нас уничтожить. Мы левантийцы, и на крови наших врагов мы создадим собственную империю. Подавайте сигнал. Убейте всех.

Гидеон подался вперед, его лицо исказила ярость, какой я не видел даже в тот вечер, когда бросил ему вызов.

– Ты что думаешь, я в самом деле сражался ради чилтейских завоеваний? Думаешь, я отдал бы за это свою жизнь и жизнь своих сородичей? Они не узнают, откуда пришла смерть. Они попались в силки, о которых даже не подозревали, пока не стало слишком поздно. Простых кисианцев пощадят. Чилтейцев уничтожат. Таков мой приказ, приказ Гидеона, императора левантийской империи.

– Империи? Это безумие! – выкрикнул я, переводя взгляд с него на Дишиву и обратно. – Мы кочевники. Степные наездники. Мы не строим городов и не сидим на тронах. Мы не собираем богатств и не пашем землю. Нас тут вообще не должно быть.

– Но мы здесь, и возврата отсюда нет, – ответил он. – Мы не можем выиграть ту войну. Придется оставить отравленные степи позади. Кисианцы приплыли сюда на кораблях ни с чем и построили империю. Мы можем сделать то же самое, и ты, Рах, должен быть с нами или против нас.

Я смотрел на человека на троне и пытался разглядеть в нем Гидеона, которого когда-то знал и любил, разглядеть хотя бы след человека, которого называл братом. Я хотел верить ему, признать его, понять, но видел лишь гордого и хладнокровного завоевателя.

Сжимая клинок, я поднял побелевшие кулаки в приветственном жесте, отчаянно пытаясь хоть чем-то напомнить ему, что он левантиец.