Мы — плотники незримого собора

– Или ты самый храбрый из всех, кого я знаю, или самый тупой.

– Пожалуй, я храбрый, – сказал Джонни несколько неуверенным голосом, словно еще пребывал в раздумьях.

Смит фыркнул:

– Вот черт. Он еще говорит.

* * *

Продвижение в глубь территории продолжалось. Роммель закрепился при Марете, а британская Восьмая армия приближалась, готовя тяжелую артиллерию к работе, которая, по слухам, должна была начаться дней через пять. Длинная колонна грузовиков достигла тунисской границы, пересекла ее и поднялась вверх по холмистой местности…

Африканский корпус Роммеля атаковал через перевал Кассерин, выйдя почти на границу Туниса, и теперь отступал к Гафсе.

– Замечательно. Так и должно быть, – единственное, что сказал Джонни.

Пехотная часть Квайра, наконец, выдвинулась, чтобы принять свой первый бой, впервые увидеть, как противник бежит, падает, поднимается или так и остается лежать, убегает, стреляет, кричит или попросту исчезает из виду в клубах пыли.

Среди его товарищей нет-нет да раздавался нервический смешок. Джонни чувствовал его и не мог взять в толк. Но время от времени делал вид, что тоже нервничает. Забавно. Он не курил, когда его угощали сигареткой.

– Я от них задыхаюсь, – объяснял он.

Приказ получен. Американские части, спускающиеся на тунисскую равнину, выдвигались к Гафсе, а с ними и Джонни Квайр в звании рядового.

Отдавались отрывистые, как лай, команды. Командирам рот выдали карты. Усилили их танковыми группами, противотанковыми полугусеничными тягачами, артиллерией и пехотой.

Пронеслись ослепительно сверкающие самолеты. Джонни решил, что они очень впечатляющие.

Раздались взрывы. По раскаленной равнине прокатилась смертоносная волна снайперских выстрелов, пулеметного огня и разрывов снарядов. И Джонни Квайр бежал за валом наступающих танков, а Эдди Смит в десятке ярдов впереди него.

– Пригни голову, Джонни! Не высовывайся!

– Все в порядке, – пыхтел Джонни. – Держись! Я справлюсь!

– Только пригни свою большущую голову!

Они бежали. Джонни вдыхал и выдыхал. Он чувствовал себя глотателем пламени, когда тот набирает в рот огня. Африканский воздух обжигал, как пламя спиртовки. Опалил горло и легкие.

Они бежали. Спотыкались о россыпи гальки и взбегали на неожиданно возникающие холмики. Они еще не вступили в прямой огневой контакт. Повсюду бежали солдаты – муравьи в хаки, рассыпавшиеся по выжженной траве. Бежали везде. Джонни увидел, как двое из них упали и остались лежать на земле.

– Э, да они не умеют, – подумал про себя Джонни.

Камушки рассыпались под ногами точно так же, как разноцветный галечник на дне пересохшего ручья близ Фокс-Ривер, штат Иллинойс. Небо напоминало небосвод Иллинойса, мерцающее, с оттенком жженой синевы. Большими прыжками он продвигался вперед своим крупным телом. В самом пекле перед ним замаячил высокий и широкий, подозрительно пышный зеленый холм. В любой миг «ребята» могут заверещать и кубарем скатиться с его склонов.

С холма запестрили вспышки выстрелов, словно пламенеющая сыпь какой-то обжигающей болезни. Из-за холма заговорила артиллерия. Снаряды, описывая дугу, образовали огневую завесу. Там, где они падали, вздымалась земля и дрожала, содрогалась, сотрясалась! Джонни засмеялся.

Все это лишь взбудоражило Джонни Квайра. Громыхали его ботинки, на барабанные перепонки давила звенящая кровь, ударившая в голову. Он свободно размахивал длинными руками, в которых держал автоматическую винтовку…

Из раскаленного неба упал снаряд, зарылся носом в грунт в тридцати ярдах от Джонни и взорвался мощным снопом огня, камней и осколков.

Джонни изо всех сил отпрыгнул в сторону.

– Не попал! Не попал!

Он прыгнул вперед, топая ногами.

– Джонни, пригнись. Джонни, ложись! – закричал Смит.

Еще один снаряд. Еще один разрыв. Шрапнель.

Но на этот раз в двадцати пяти футах. Джонни ощутил его огромную мощь, жесткую ударную волну, толчок и силу. Он закричал:

– Опять промазал! Я тебя обманул! Опять промах!

И побежал дальше.

Через тридцать секунд он понял, что остался один. Остальные залегли, уткнувшись в землю, чтобы окопаться, потому что прикрывавшие их танки вынужденно свернули в сторону, чтобы обойти холм. Танк не мог осилить крутые склоны. Оставшись без танкового прикрытия, пехоте пришлось вгрызаться в землю. Вокруг повсюду запели снаряды.

* * *

Джонни Квайр остался один, и это ему нравилось. Ей-богу, он сам захватит весь этот чертов холм. Если остальным нравится плестись в хвосте, тогда все удовольствие достанется ему. Впереди, в двухстах ярдах от него, стоял пулемет и строчил. Грохот и пламя изливались, как из мощного садового шланга. Он поливал и хлестал. Горячий дрожащий воздух на склоне холма заполнили рикошеты.

Квайр побежал. Он бежал и смеялся. Разевал свой большой рот, скаля зубы. Внезапно остановился. Прицелился, выстрелил. Хохотнул и снова сорвался с места.

Пулеметы заговорили. Цепочка пуль прошила землю идиотской стежкой вокруг Джонни.

Он пританцовывал и ходил зигзагами, бежал, пританцовывал и снова лавировал. И ежесекундно вопил:

– Промазал! Я увернулся!

После чего наносил удар, как новая разновидность танка, размахивая винтовкой.