Мы покорим бурю

— Тогда начнем, — ответила она и раскрыла книгу. Дверь в спальню приоткрылась и в образовавшейся щели показалась лохматая собачья голова с квадратным черным носом и блестящими круглыми глазами. Посмотрев, белая собака с одним черным ухом зашла в комнату и уставилась на Дики. Какое-то мгновение мальчик молча смотрел на собаку. Затем с радостным криком подбежал к ней.

— Она похожа на мякоть кокоса, Соня! Смотри, на ней записка. Что в ней написано?

Скрестив ноги по-турецки, он уселся на пол. Его глаза блестели, как два маленьких голубых бриллианта. Собака в ответ неуверенно пошевелила поднятым в ожидании игры белым хвостом. Подойдя, Соня присела рядом с мальчиком, на всякий случай тесно обхватив ребенка одной рукой. Другой рукой она повернула к себе бирку, висевшую на ошейнике, и прочитала вслух:

— Меня зовут Мякоть Кокоса. Можно — Мяка, для краткости. Я пришла сюда поселиться у мальчика, которого зовут Ричард, а короче — Дики. Вы не знаете, где я могу найти его?

С еще одним радостным воплем мальчик кинулся на собаку.

— Это я Дики! Я! Я Дики! — кричал он. Вместе с собакой они покатились по ковру.

— Будь осторожен, мой дорогой. Помни, что Мяка тебя еще не знает как следует. Правда, его шкура похожа на мякоть кокоса?

Мальчик снова сел и посмотрел на собаку, которая, высунув язык и склонив набок голову, глядела на него.

— Он меня уже знает, правда, Мяка? Смотри, он смеется.

Соня улыбнулась. Собака действительно скалила зубы.

— А он только мой, Соня? Как я только твой и больше ничей?

— Он же сказал, что пришел поселиться у тебя, моя радость. Пусть он пока полежит на ковре и подождет, пока я прочитаю про Орла и Кошку, хорошо?

— Хорошо. Начинай!

Соня поудобнее пристроила его голову у себя на руках и открыла книгу.

— Орел и Кошечка поехали по морю,

В суденышке, зеленом, как горох;

Немного меда прихватив с собою…

— Мяка засыпает! — хриплый шепот мальчика заставил собаку открыть один глаз. Соня закрыла книгу.

— Он, наверное, устал. Он, наверное, пришел сегодня из города и хочет в кроватку.

— Можно оставить его в моей комнате? Нанетта, гляди! Видишь мою собаку? Мне ее подарили!

Ни один мускул не дрогнул на лице няни, стоявшей в дверях. Как будто появление неизвестной собаки было для нее обычно.

— Мисс Соня, мистер Фарр просил передать на случай, если Дики захочет оставить щенка на ночь в своей комнате, что филиппинец Джонни, который принес то, что назвал собакой, просил держать ее подальше от паркета.

Позже, спускаясь по лестнице в гостиную в белом кружевном платье, позвякивая длинными жадеитовыми сережками, Соня призналась себе, что Майкл Фарр любит Дики, и это никак не связано с его отношением к ней. Майкл Фарр вышел ей навстречу из гостиной, когда она спустилась. Он выглядел выше и стройнее в своем обеденном костюме. Белый жилет подчеркивал загорелый цвет кожи.

— Извините за опоздание, — сказала она, с ужасом замечая, что ее дыхание сбилось от спешки. — Я всегда укладываю Дики и слушаю, как он читает вечернюю молитву. Но он был так взволнован сегодня вечером своим новым приобретением, что, казалось, никогда не заснет. Очень мило было с вашей стороны вспомнить про собачку.

— Мальчик без собаки и собака без мальчика лишают мир радости, которую должны иметь дети. Джонни сейчас разбирает в гараже грузовик с игрушками. Там есть небольшой сборный бассейн и великолепная электрическая пожарная машина, которая гудит и воет, как настоящая.

— Пожалуйста! Пожалуйста, не надо столько делать для него.

— Мне это доставляет удовольствие! И не переживайте, что задержались. Серена ужинает у себя, и я сказал Элкинсу, чтобы он накрыл нам на террасе.

— Мы будем ужинать одни?

— Почему бы и нет? Вы ведь не боитесь меня?

— Не валяйте дурака. Я думала, что кто-то из гостей мог остаться.

Огромная стеклянная дверь на террасу была открыта. Воздух был так спокоен, что пламя двух высоких желтых свечей, стоявших на небольшом столе, было ровным и высоким. Между свечами стоял букет фрезий такого же желтого цвета.

— Как тихо! Мне кажется, я даже слышу, как вертится Земля. Дни становятся длиннее, и это так чудесно, правда? Посмотрите, как сейчас светло на улице, — садясь за стол, сказала Соня, чтобы как-то прервать затянувшееся молчание.

— Это мое любимое время суток, — ответил ей Майкл доверительно, занимая свое место.

— Сумерки много значат для меня. Мне кажется, как будто что-то мягкое и необычайно ласковое окутывает мою душу после тяжелого, суматошного дня. Это вдохновляет, как музыка; насыщает душу, как живопись; согревает, как моя вера в Бога.

Зачем она вывернула свою душу наизнанку, спросила себя Соня, заметив холодный, но пронзительный и прямой взгляд Майкла. Движимая стремлением загладить этот промах, она торопливо добавила.

— Наверное, я прочла эти слова где-то и они запомнились мне. А что, все мужчины, которые были сегодня на приеме, работают в городе?

— Большинство. Мужчина должен работать.

— Но я никогда не видела здесь столько мужчин в такое время.