Мы совершенно не в себе

Но нет, я их не остановила. Вместо этого я позволила Эзре раскодировать замок, наблюдала, как он делает последний, победный виток и открывает чемодан – все это без единого слова. Медленно, поддерживая интригу, он вытаскивал один за другим неинтересные предметы. По преимуществу одежду: спортивный костюм, носки, желтую футболку с надписью красным наискось “Бегущая раса”. Харлоу подняла футболку. Под словами был нарисован земной шар Америками наружу. Люди всех цветов бежали по окружности, дружно в одном направлении – по-моему, так не бывает.

– Велика, – сказала Харлоу с замечательным отсутствием досады.

Эзра зарылся еще глубже.

– Так-так! – произнес он и тут же добавил: – Закройте глаза!

Его никто не послушался: какой идиот закроет глаза только оттого, что Эзра велел.

Эзра извлек из чемодана нечто. Оно восстало, как привидение из тела, как вампир из голубого гроба. Оно выпростало паучьи конечности и запрыгало в руке Эзры, неподвижно таращась на нас и хлопая ртом.

– Это что еще за хрень? – спросил Эзра.

Он держал куклу чревовещателя – судя по всему, весьма древнюю. Она дрыгалась над крышкой чемодана, как насекомое. В одной ручке у нее были вязальные спицы, а к голове прикреплен красный чепец.

– Мадам Дефарж, – ответила я, но, вспомнив, какой из него книгочей, пояснила: – Мадам Гильотина.

Как же мало она попадала в образ, кинематографичности ноль.

Харлоу разрумянилась от удовольствия. Мы временно завладели чемоданом бегуна-чревовещателя! Старинная кукла мадам Дефарж – без сомнения, ровно то, что она чаяла найти. На ее щеках расцвели розы.

Эзра просунул руку под платье мадам Дефарж. Она подлетела к Харлоу и стала реять вокруг. Эзра вложил слова в ее уста. То ли она благодарила небеса за встречу с девочками, то ли бубнила “Марсельезу”, а может быть, “Братца Жака”. Акцент у Эзры был ужасен – его бубнеж вполне мог сойти и за французский. Вот тебе и “эффект зловещей долины”. В жизни не видела более жуткого образчика кукольного искусства. В жизни не видела зрелища гадостней.

Я взяла на себя роль резонера.

– Давайте-ка не будем с ней играться. Кажется, старинная. Вдруг она одна на свете такая.

Но Харлоу сказала, что только дебил отправит раритет в багажное отделение.

И кстати, с ней обращаются очень осторожно. Харлоу взяла куклу из рук Эзры и заставила ее погрозить мне кулачками. Поглядев кукле в лицо, я поняла, что именно так она все и планировала.

– Не порть мне удовольствие, – сказала мадам Дефарж.

У меня уже не оставалось времени на эти глупости, пора было идти на занятие. Я вышла в кухню, позвонила в аэропорт, услышала, как важен для них мой звонок, и оставила сообщение. За мной пришла Харлоу. Она пообещала уложить мадам Дефарж обратно в чемодан, а я пообещала, что вечером мы вместе отправимся в забег по барам, потому что, господи ты боже мой, Розмари, все в порядке, расслабься.

И потому, что я хотела понравиться Харлоу.

7

Если вы спросите меня о лекциях в колледже, в 99 % случаев я ничего не смогу вам ответить. Тот конкретный день и конкретное занятие попали в один процент остальных.

Дождь еще не перестал. Не сильный, но холодный, и я впитывала его, как губка, крутя педали. Проехала мимо футбольного поля, где паслась стая чаек. Эти чаячьи сборища я неоднократно видела в штормовую погоду и каждый раз удивлялась: Дэвис очень далеко от побережья.

Когда я добралась до лектория, вода уже насквозь промочила джинсы и хлюпала в ботинках. Обширная аудитория “Химия ioo”, где занимались самые многолюдные курсы, уступами спускалась к точке, в которой стоял преподаватель. Вход был с верхнего ряда, сзади. Обычно в дождливый день слушателей набиралось немного, студенты как будто считали, что занятия отменяются из-за дождя, как уличные игры. Но то занятие было последнее в четверти, последнее перед экзаменом. Я опоздала, пришлось спускаться по ступеням, чтобы сесть поближе к передним рядам. Я подняла боковой столик и приготовилась конспектировать.

Тема была “Религия и жестокость”. Читал доктор Соса, человек средних лет, уже начавший толстеть и лысеть. Он пользовался популярностью у студентов, щеголял в галстуках с эмблематикой “Стартрека” и в непарных носках, правда, исключительно иронии ради. “Когда я учился в Академии Звездного флота”, – начинал он разговор о временах давно минувших или исторический анекдот. Доктор Соса рассказывал с воодушевлением и приводил много фактов. Я числила его среди тех преподавателей, кого легко слушать.

Отец однажды предложил провести эксперимент: как только лектор посмотрит в мою сторону, я киваю. Вот увидишь, сказал он, они будут смотреть на тебя все чаще и чаще, безвольные, как собаки Павлова. Отец явно сделал это с умыслом. Ваше отсутствие в классе из ста человек или больше преподаватель заметит только при одном условии – если методично выработать у него привычку искать вас глазами. Между мной и доктором Сосой возник бессловесный контакт. Ловкач мой папа.