Мы убили их в понедельник

«Она хотела, чтобы Макаран обратил на нее внимание, и была в стельку пьяна, когда застукала нас в задней комнате „Воскресного отдыха“ играющими в картишки по пустячным ставкам, чтобы убить время. Она стала обзывать его по-всякому, и он в долгу не остался. Потом она заревела белугой, вышла, вернулась с порцией выпивки, встала позади него, наблюдая, как ложатся карты, и вдруг вылила весь стакан ему на голову. Он хотел заехать ей разок левой, а она увернулась, но все равно шлепнулась, потому что нетвердо стояла на ногах, и давай хохотать. Макаран взял полотенце и стал вытирать голову, а она встала и попробовала обратить все в шутку. Из бара доносилась музыка — ну она и стала под нее танцевать, приговаривая: „Помнишь меня? Я твоя девушка. Пожалуйста, дорогой, потанцуй со мной“. Но он даже не взглянул на нее, сел и пошел с пары восьмерок. Она на мгновение замерла, побледнела и вдруг как прыгнет на него сзади и давай царапать ему физиономию. Тогда Макаран вскочил, прижал ее к стене возле двери и начал лупить. Ну, мы поняли, что это добром не кончится, и остановили его. Она соскользнула на пол и села, а он вернулся к столу, и мы продолжили игру. Через три или четыре взятки она поднялась и вышла, не глядя на нас, но я заметил, что у нее лицо в крови. По-моему, это было примерно без четверти час ночи. Больше я ее никогда не видел. Она была хорошенькой девчонкой, но, думаю, Макаран устал от нее. Неудивительно — судя по тому, как она за ним бегала, когда он ее бросил».

Глава 1

Когда впереди годы, проходит неделя за неделей, и вы ни о чем особенном не задумываетесь. Но чем меньше остается до окончания срока, тем быстрее летит время. Дело свелось к месяцам, потом к неделям, и в итоге мне пришла пора ехать в Харперсберг, чтобы привезти домой из тюрьмы строгого режима единокровного брата моей жены.

Я видел, что с каждым днем Мэг нервничает все сильнее. Когда я разговаривал с ней, она смотрела мимо меня, и мне порой приходилось повторять сказанное. С детьми она стала резкой и нетерпеливой.

— Потерять целых пять лет! — вздохнув, сказала Мэг. — От двадцати пяти до тридцати — лучшие годы жизни!

— Он мог потерять и больше, — напомнил я.

— Как же он теперь выглядит? Как будет себя вести?

— Все эти пять лет, Мэг, ты виделась с ним раз в месяц. Так что я должен задавать тебе эти вопросы.

Она отвернулась:

— Мы разговаривали через стекло по телефону, и в основном говорила я. Он только слушал и иногда улыбался. Не знаю, как он поведет себя на свободе. Я… просто боюсь.

Я сказал, что с ним все будет в порядке, хотя сам в это не верил. В первый раз я вместе с Мэг поехал навестить в тюрьме Дуайта Макарана, но он велел мне больше не приходить. Поэтому я обычно подвозил Мэг и ждал в машине напротив тюремной стены, предаваясь приятным размышлениям о том, что Макарана оттуда никогда не выпустят. Мэг всегда выходила после встречи с братом как пришибленная, с неподвижным лицом и еле волоча ноги. Только проехав половину восьмидесятимильной дороги домой, она начинала приходить в себя.

— Я поеду с тобой забирать его, — заявила Мэг.

— Дуайт все ясно изложил в письме. Если мы хотим, чтобы он начал новую жизнь, лучше ему не противоречить, дорогая. Может быть, он просто не хочет снова видеть тебя возле тюремных стен.

— Возможно. — Но в ее голосе звучало сомнение.