Мы умрем в один день

Преступная группа Евгения Нестеренко, или, как ее называли в городе, банда Нестора, родилась за полированной стойкой бара в ресторане «Прибой». Почему ресторану дали морское название — неизвестно: от города до ближайшего моря полтысячи километров. Бар стал самым модным заведением в городе. Попасть сюда было непросто, и табличка «мест нет» вывешивалась на двери вместе с открытием бара и уже не убиралась.

Здесь быстро сложился свой круг. Посторонних не любили. Имелись и свои способы выживания.

Опрокидывали на колени не внушавшим доверие посетителям бокалы с красными ликерными коктейлями и, вежливо раскланиваясь, извинялись. Или, зажав в узком коридорчике, шептали на ухо: «Сваливай отсюда живее, парень».

Здесь заключались сделки, шустрили фарцы и лишние люди были совсем ни к чему.

Недоучившийся студент политехнического института, Евгений Нестеренко, по кличке Нестор, алкоголя не употреблял, мало интересовался женщинами. Одетый в кожаную или джинсовую куртку, с толстой серебряной цепочкой на запястье, он сидел за стойкой бара перед высоким бокалом апельсинового сока, поглядывая в зал. Несколько банок сока хранились в холодильнике бара специально для него.

Нестеренко словно играл где-то подсмотренную роль, атрибутами которой была и отрепетированная неподвижность, и бокал с желтым соком, и массивная металлическая цепь вокруг шеи.

Имея хорошую физическую подготовку, он одним из первых в городе освоил курс каратэ и даже какое-то время полулегально обучал подростков.

Ближе всех к Нестору были Валентин Князев, один из вожаков поселковой шпаны, и Михаил Логунов, по кличке Султан. Компания, начав свою деятельность мелких грабежей, обзавелась оружием и начала работать по-серьезному. Нестеренко организовал несколько οграблений кавказцев, приезжавших торговать. Выбирал тех, кто занимался откровенной спекуляцией, в расчете на то, что они не побегут с заявлением в милиции Потом было нападение на квартиру зубного техник: Его пытали раскаленным утюгом и пригрозили задушить ребенка, если не выдаст спрятанные деньги. Группа оказалась в поле зрения уголовного розыска. Но до того дня, когда наконец арестовали Нестеренко и его друзей, дел они успели натворить достаточно. Слухи о банде, разрастаясь, блуждали по городу. Князев являлся в бар с автоматом в спортивной сумке, и расширенные от анаши зрачки напряженно перебегали от человека человеку. Ему не терпелось пустить оружие в ход.

Тогда, лет пять или шесть назад, он долго засиделся на кухне у Сани Ольхова. Потом ушел Шевчук, за ним остальные ребята, и они остались с Саней вдвоем. Ольхов тряс газетой и перечитывал вслух статью:

«Непросто было выйти на след банды, повязанной жестокой круговой порукой. Но финал был неизбежен. Нет и не может быть места в социалистическом обществе людям, преступающим закон, нагло попирающим нашу мораль…»

— Ну и так далее. Нравится?

— Обычная статья. Все как положено. Чтобы общественность знала.

— О чем? — Ольхов навалился локтями на стол. — Не об этом надо писать. Не о проницательном взгляде Шевчука или о моем метком выстреле. Откуда они такие сволочи взялись? Нестор считал себя суперменом. Я — центр мирозданья, что надо — заберу силой. С женой спал раз в месяц, считал, что чаще вредно для его здоровья. А себя он больше всего любил. Валентин Князев отбирал у матери пенсию почти до копейки, пока Нестеренко не вмешался, — твоя старуха из-за тебя всех нас заложит! Князев за шестьдесят рублей уступил свою подругу, с которой два года жил, командированному азербайджанцу. А утром пришел, стал требовать доплату. из-за этого подрались. Про такие вещи нельзя писать, да?

— А что, надо обязательно поднимать всю грязь?

— Надо! — Он хлопнул ладонью по столу. — Из чего вылупился Нестор, скажи мне? Кто его породил?

Саня заметно опьянел. Сергеев разлил оставшуюся водку.

— Давай за твои успехи выпьем. В городе только о тебе и говорят. Знаменитостью становишься!

Саня не принял неуклюжего комплимента. А, может, он вообще не слышал Сергеева. Убрал спадающие на очки волосы.

— Мы все его породили! Он вырос на всем этом бардаке, на. этих проходимцах торгашах, которых он грабил, и они же молчали. Впрочем, рано или поздно они нашли бы общий язык. Они из одного гнезда. Возьми этот долбаный бар. Сколько фарцов мы уже там прихлопнули, а они, как тараканы, выползают. Директор «Окурка» рожей своей масляной навстречу мне расплывается, аж тает, пламенный вам привет, а глазами зырк-зырк, хоть бы ты сдох, мент проклятый. Путаешься под ногами! Нет, он меня не боится. Чего меня бояться, когда каждый день по полдесятка «волжанок» за кусками подъезжают. Кому балычка или сервелата кому «Пепси-колы» с б… коньячок запить, а кто сам лично решил в отдельном кабинете на дармовщину откушать.

Потом пришла жена Ольхова. Гремя чайником, по· ставила греть воду и, искоса поглядывая на Сергеева стала рассказывать, что Танька по химии и русскому сползла на тройки, а отец хоть бы раз появился в школе, а ведь его выбрали в родительский комитет.

Сергеев собрался и тихо притворив дверь, ушел.