Мы умрем в один день

Съездили, поинтересовались. Мать даже нашла старую приятельницу, имеющую отдаленное отношение к институту. Приятельница, услышав про их затею, замотала головой — и не надейтесь! Сюда не каждый министр свое чадо протолкнет. Принимают детей строго избранного круга или за такие деньги, какие вам и не снились.

Но уступать он не собирался. Черт с ним с институтом! Будет пробиваться сам, продолжал заниматься спортом и даже не бросил японский язык, за который взялся на первом курсе. В городе на реконструкции комбината работало несколько групп японцев, и выбранное направление казалось перспективным. Но потом произошли события, которые не только охладили его пыл, но и заставили всерьез задуматься — надо ли продолжать учебу в институте.

Началось все с ерунды. На занятиях по лексикологии обсуждали тему «Памятные места революции». Олегу досталось описывать картинку, изображавшую пенек, с которого один из вождей выступал на сходке перед рабочими.

Олег бодро отмолотил на английском, какая важная реликвия запечатлена на фотографии и кому посвящена мемориальная плита по соседству с пеньком. Преподавательница, Раиса Федоровна, пожилая еврейка с крашенными кудрями, благосклонно кивала, прикрыв глаза. Олег, далеко опередивший большинство своих сокурсников, был ее любимцем.

Пересказ темы он закончил довольно неожиданно:

— А вообще это пахнет Африкой. Пеньки, суесловие. Разбиваем лбы перед идолами, а неизвестно, Богу или Сатане молимся.

— Мы не Богу молимся, а чтим основателей нашего великого государства, — важно поправила его Раиса Федоровна.

— Чем же оно великое?

В тот год еще шла бесконечная война в Афганистане, а на очередном съезде партии призывали и дальше шагать верным путем марксизма-ленинизма. Но уже прокатилась первая волна разоблачений высших руководителей страны и стали известны цифры жуткой детской смертности, по которой страна обогнала почти весь мир.

Раиса Федоровна сказала про космические корабли и Большой театр. Олег ухмыльнулся:

— Страной правят дилетанты, а из нищеты мы не вылезем еще лет сто. Штанов, извините, вволю нашить не можем, а хвалимся, что великие. Собственных детей за коробку косметики продаем, это тоже величие?

Незадолго перед этим все газеты обошла заметка о женщине, которая продала своего ребенка бездетной семье за набор импортной косметики и какие-то тряпки. Большинство считали, что бабенка просто шалава, да вдобавок ненормальная. Олег видел здесь совсем другое.

— Говорят, что добродетель живет в развалинах. Чушь собачья.! Нищета и порождает таких уродов. Вы помните, Раиса Федоровна, как весной в институт пришли двое «Жигулей»? Кажется, солидные люди, ах, эстетика, бессмертный Шелли, Шекспир! Куда вся интеллигентность подевалась! Чуть друг другу в глотки не вцепились.

Раиса Федоровна побагровела. Действительно, две автомашины, выброшенные коллективу института, словно на драку собакам, стали причиной диких скандалов и дрязг. В борьбе за дефицит соперники удачно подсидели декана, сообщив его жене и общественности о любовнице-студентке, поймали на подарках от кавказцев старшего преподавателя с кафедры истории партии. Сделано было еще немало гадостей. Вполне естественно, что и Раиса Федоровна принимала самое живое участие в этой драке, с тайной мечтой, если повезет, перепродать машину, купить наконец приличную мебель и как следует одеть дочь, которая явно перезревала для замужества.

— Ну и что вы предлагаете? К чему вообще весь этот разговор?

— Да ни к чему. Все так и останется. Будем петь хвалебные песни и слюнявить пеньки, на которых изволили сидеть или стоять наши боги.

— Мне кажется, что вы зарываетесь, — повысила голос Раиса Федоровна, — в любой стране есть свои святыни, и каждый гражданин обязан их уважать.

Раиса Федоровна была членом парткома института и надеялась со временем получить кафедру. С кафедрой дела обстояли неважно. Ее уверенно обгоняли более молодые и нахальные коллеги. Таким же, наверное, станет и этот самоуверенный красавчик. Родители у него со связями, поэтому может себе позволить дразнить ее.

— Не знаю про других, а за свою страну мне стыдно. Что нас всех ждет впереди? Нищета, прозябание, борьба за угол и кусок хлеба. Нет, извините, я бы лучше загнивал на проклятом Западе в собственной вилле.

— Кто-то захихикал. Один из приятелей Олега крикнул:

— Меня с собой возьми…

Раиса Федоровна медленно соображала.

— Олег, вы действительно готовы предать Родину, которая вас вырастила и которая переживает трудное время?

— Родина там, где человека понимают и где ему хорошо.

Группа зашумела. Тут уже Олега никто не поддержал. Уловив общий настрой, Раиса Федоровна перешла в наступление и стала вспоминать предательство генерала Власова. Олег, распалившись, пообещал, что история еще даст Власову свою оценку, чего там больше, трагедии или предательства.

Звонок прервал общий спор, перешедший в гвалт, а неделю спустя Олега пригласили в пустующий кабинет зам. декана. Мужчина в сером ратиновом пальто приветливо поздоровавшись, кивком указал на стул:

— Присаживайтесь. Я из КГБ.

5