Граф сразу предупредил, что времени мало и после обеда его колонна уйдёт по дороге в сторону герцогства. Хэрн не навязчиво уточнил маршрут, и узнав, что капитан планирует вернуться прежним маршрутом предложил его изменить и вернуться домой через территорию подконтрольную бобику, быстрее, и дорога короче и лучше. Они долго дискутировали на тему целесообразности изменения маршрута, затронув возможность застрять на границе между бродами на долгое время. И Хэрн шёпотом чтобы никто не слышал, уверил графа, что если он передаст от него привет хозяину постамента, то у него больше никогда не будет проблем с переходом. А если он, оставшись один на ночь проведёт ее, рассказывая хозяину о своих приключениях, не забыв рассказать и о нас, захватив с собой побольше жареного мяса и вина, то узнает много нового. Короче Хэрн графа сильно заинтриговал.
Мартин в свою очередь попросил передать письмо, герцогу сказав, что ничего предрассудительного в нём нет. Я же воспользовавшись тем, что большинство народа были заняты разговорами друг с другом и тем, что Варга сама ко мне подсела, попросил её передать письмо посланцам императора, если они ещё будут находиться в столице. На такую просьбу баронесса, подумав, ответила согласием, напомнив мне о моём обещании посетить Ергонию. Я же подтвердил своё обещание, определив срок посещения сроком годности подорожной, выписанной капитаном гвардии. Меня обозвали обманщиком и предупредили, что если мы не приедем в течение трёх лет, на нас сильно обидятся. Я, улыбнувшись, заверил мисс совершенство, назвав ее, так просто очаровал, что постараюсь не накликать на себя такое несчастье как обида красивейшей из женщин. И получив поцелуй в щеку, чем вызвал полный ступор у всех присутствующих, был отпущен из этих сильных цепких ручек. Вот так и закончились наши посиделки. Письма переданы. Весь хабар у лордов выкуплен, на что ушло чуть меньше половины выигрыша. Разведчики, следившие за караваном, вернулись и ергонцы под предводительством своего капитана двинулись со стоянки в обратный путь. Прошло немного времени и на площадке между холмами мы остались одни.