Мы вернемся домой

— Как минимум, год, — ответил Николай Александрович. — А то и два. Нам нужен искин повышенной мощности, поэтому лучше подождать, но вырастить именно такой. Придется пока обходиться имеющимися. На Ирине сейчас растят шесть планетарных искинов, два из них будут готовы через месяц. За ними придется отправлять «Снегирь», слишком велики, ни в один транспортный корабль не войдут.

— Ясно, — раздраженно щелкнул жвалами Игорь Михайлович. — Что ж, будем обходиться. К сожалению, дальше ждать с атакой мы не могли, промедли мы хоть неделю, и вторжение Украины на Донбасс началось бы, и останавливать его пришлось бы большой кровью, куда большей, чем пролито сейчас. Но к делу. Далее нами были уничтожены все военные производства мира, кроме, опять же, принадлежащих указанным выше государствам. В западных странах мы полностью уничтожили все заводы и фабрики военно-промышленного комплекса, чтобы построить новые им понадобится даже без всякого внешнего противодействия, как минимум, десять лет и шестьдесят триллионов долларов затрат. Мы им этого делать, естественно, позволять не намерены. За любую попытку будет следовать немедленное и очень жесткое наказание. С представителями эгоистичных цивилизаций иначе нельзя, они понимают только силу. Любое проявление гуманности они принимают за слабость и тут же начинают наглеть. Именно поэтому я и настаивал на максимальной жесткости действий.

— Поддержу товарища адмирала, — заговорил профессор Корвинт. — Именно так представители неразвитых обществ и реагируют. К моему глубокому сожалению. Зато теперь население Земли крайне впечатлено нашими действиями и боится даже пошевелиться. Не все, конечно, сумасшедших хватает, но у нас есть способы сделать их смешными, опозорить, а этого общественно активное дурачье почему-то боится больше всего на свете, даже больше смерти. Особенно жестко и даже жестоко надо осадить привыкших к полной безнаказанности гомосексуалистов и негров. В Берлине, Вашингтоне, Сиэтле, Лондоне и Мельбурне готовятся парады ЛГБТ в пику нам. Предлагаю разогнать их с показной жестокостью, чтобы эти твари осознали — их время прошло. Больше с ними никто цацкаться не будет. Пока сидят дома и молчат — живут. Вылезут на улицы — подохнут.

— Вы полагаете такой урок необходим? — недовольно скривился капитан.

— Да! — твердо заявил Иван Франсуазович. — Нас сейчас постоянно будут пробовать на прочность, нанося удары то тут, то там, и слабину дать мы права не имеем. Пусть лучше считают нас зверьми, но подчиняются, чем снова начнется та мерзость, что была раньше.

— Хорошо, я понял, — вздохнул Николай Александрович, понимая, что социолог прав. — Теперь попрошу сообщить о начатых преобразованиях сначала в разных регионах империи, затем во внешнем мире.

— Это ко мне, — кивнул профессор Корвинт. — Сделано довольно много, но недостаточно. Нам катастрофически не хватает людей, нужно еще хотя бы два-три миллиона социальных работников. Но где их взять? Мы и так ополовинили население Ирины и Лейты. А местных на такие должности я брать опасаюсь.

— Совершенно справедливо опасаетесь, у них совершенно другая психология, — вмешался Иван Михайлович Доринин. — Как местный уроженец заявляю это со всей ответственностью. Относительно близки вам только советские старики, причем те, кто остался советскими, а таких мало. Слишком многие предали в восьмидесятые и девяностые годы. А остальным в те же девяностые столько дерьма в головы понапихали, что перевоспитать их будет очень непросто, если вообще возможно. Разве что люди Донбасса, выдержавшие восемь лет войны и оставшиеся людьми, сгодятся. Этих боль и горе перевоспитали и перековали, сделав сталью и ветром.

— Социальных работников еще обучить надо, — проворчал Иван Франсуазович. — Ладно, не первые и не последние трудности, справимся. Большинство населения России одобряет казнь правительственных чиновников и ссылку известных либералов на Саулу. А тем более расправу с нацистами и бандитами. Более восьми миллионов человек уже завербовалось на работу, а полтора миллиона — на военную службу, в основном, бывшие офицеры. Полного доверия до проведения ментоскопирования им, конечно, не будет, но некоторые очень толковы и готовы служить верой и правдой. Около трех миллионов пенсионеров уже ментоскопировано, из них к преобразованию тела допущено два с половиной миллиона, остальные либо либералы, либо безразличные ко всему, кроме собственного комфорта, обыватели. Естественно, они нам не нужны, поэтому доживут свою жизнь в столь любимом ими комфорте и уйдут.

— Украина? — поинтересовался капитан.