Мы вернемся домой

Именно то поколение смогло добиться полной ассимиляции враждебных народов за какую-то сотню лет. Сказать, что это было трудно, — ничего не сказать! Это было адски трудно! Но справились, едва не надорвались, но справились. Поэтому никого теперь не удивляли отчества наподобие Джоновича, Франсуазовича или Куртовича. Да и более экзотические тоже. И все имперские граждане считают себя ментально русскими, независимо от происхождения, будь они хоть неграми, хоть японцами, хоть американскими индейцами. Ведь русский язык являлся для них родным. А вот английский, немецкий, французский и многие другие были напрочь забыты, остались на потребу ученым-лингвистам.

Кто-то, возможно, посчитает, что так делать было нельзя, что любая культура уникальна и имеет право на существование. Но победители считали иначе, после тридцати двух лет страшной войны, после потери более шестидесяти миллионов человек они приняли решение о культурной ассимиляции и претворили его в жизнь. Простить врашам позпрежнему они не могли. Хватит! Причем своего русские добились почти без насилия. Носителям неприемлемых для империи идеологий, наподобие национализма и либерализма, просто дали вымереть естественным путем, не позволяя участвовать в воспитании собственных детей. А дети, наоборот, охотно восприняли идеологию стремящейся в небо страны, им было куда интереснее общаться со сверстниками и становиться космонавтами, учеными и первопроходцами иных миров, чем слушать и впитывать злобное шипение родителей, с которыми виделись не чаще раза в неделю, да еще и под контролем воспитателей, тем более, что молодых поощряли к постижению нового всеми силами, причем под руководством опытных психологов. Например, победители в математической или физической олимпиаде могли претендовать на полет на Марс или спутники Юпитера. А когда изобрели гипердвигатель и начали создавать колонии в других системах, то и на их палнеты и астероиды.

«Ищущий» миновал границу вселенных и оказался в непривычно пустой системе Лейтена — в ней доводилось бывать каждому из членов экипажа, поэтому отсутствие привычных пространственных станций казалось неестественным, пугающим, словно здесь произошла катастрофа.

— Женя, ты курс посчитала? — повернулся к штурману капитан фрегата, Иван Угрюмов, высокий черноволосый мужчина с выражением на лице, полностью соответствующим его фамилии.

— А чего его считать, — удивилась Евгения Ирвинг, миниатюрная шатенка, которую на корабле прозвали Живчиком, уж больно она была непоседлива. — Все лучшие траектории от Лейты до Земли двести лет назад просчитаны! Я просто взяла самый удобный, дополнила расположением звезд на текущую дату — и все. Готово. Уже Володе курс скормила. Так что командуй — и вперед!

Иван тяжело вздохнул, он всегда с трудом переносил Женькину трескотню. Говорила девушка много и очень быстро, слегка задыхаясь, потому понять ее иногда было затруднительно — глотала окончания слов. Не будь она таким прекрасным штурманом, Иван еще год назад подал бы рапорт о переводе психологически не совпадающего с остальным экипажем человека на другой корабль. Но пока пигалицу терпели. Много раз пытались объяснить, что не нужно так много говорить, Женька честно пыталась, изо всех сил, но ничего не получалась — слова вырывались из нее буйным потоком, и непривычный к такому человек в ее обществе терялся. Но это все-таки терпели, тем более, что было у штурмана еще одно очень ценимое всеми качество — на девушку старались по возможности свались все дежурства по камбузу, поскольку готовила Женька просто божественно. В отличие от, хотя бы, бортового врача, Ирины Михайловны Лонгрин, чью стряпню можно было есть разве что под угрозой голодной смерти. Да и сам капитан готовил ничуть не лучше. Мог разогреть готовый паек, полить соусом, и это все, на что его хватало. Женька же исхитрялась из стандартных пайков приготовить такую вкуснятину, что руки можно было по локоть обглодать и не заметить.

Пилоты-истребители, Марвин Кавасаки и Маньяндо Мвале, со смешком переглянулись, наблюдая за кислым лицом капитана — вот уж название соответствует сущности! Эти два неугомонных шутника с Женькой, в отличие от остального экипажа, прекрасно общались, в отличие от остальных, и создаваемый девушкой лишний шум им ничуть не мешал.

Снова незаметно вздохнув, Иван подключился к искину Володе через мозговой имплант и скомандовал начать подготовку к разгону. Через две минуты «Ищущий» резко набрал скорость и оказался в цветовом многомерии гиперпространства. В Солнечной системе корабль, идя на форсаже, будет через три с половиной часа.